Легенда о шпионе

Кивалова Анастасия

– Заплати за нашу лодку!!!

Ван и Ли побежали дальше, впереди уже был виден причал. Внизу на крики вышли полицейские в немецкой форме.

– Эти люди – ихэтуани, они украли немецкую яхту!!! – кричал Ли, указывая полицейским на бегущих сверху парней.

Резкий свисток оглушил Вана, полицейский бежал как раз мимо него. Четвёрка догоняющих мгновенно развернулась и стала четвёркой убегающих. Ли и Ван спокойно дошли до торгового причала.

У причала стояло несколько судов. Там были и парусные суда, и пароходы. Ли и Ван подошли к торговому судну «Nataliya» с трубой и парусами под английским флагом. На палубе с важным видом, со сложенными на груди руками стоял солидный пятидесятилетий

европеец, это был Юлиус Бринер 1 , успешный торговец и промышленник.

1

Юлиус Бринер – (нем. Julius Joseph Bryner; 1849 – 1920) – владивостокский купец 1-й гильдии, потомственный почётный гражданин (1896), родился в общине Ла Рош, расположенной в 30 милях к юго-востоку от Женевы (Швейцария). Занимался торговлей шёлком в Шанхае. Став совладельцем торговой пароходной компании с филиалами на Дальнем Востоке, Юлий Бринер переезжает во Владивосток. В 80-х годах XIX века организовывает компанию, с участием английского и немецкого капитала, «Торговый дом Бринер и К^о». В 1890 году Бринер принимает русское подданство. В 1909 г. в результате договора между домом «Бринер и Ко» и германской фирмой «Гирш и сын» создается «Акционерное горнопромышленное общество Тетюхи». Дед американского актёра Юла Бриннера.

Ван начал по-английски:

– Добрый день. Вам нужны матросы на судно?

Мужчина молча смотрел на парней оценивающим взглядом.

Ван перешёл на немецкий:

– Мы ищем работу матросов, не дорого, за еду.

– Поднимайтесь,– хозяйским тоном ответил мужчина.

«Nataliya» шла в открытом море, был ветер и небольшая качка. Ван и Ли драили палубу, а Бринер прогуливался по носу судна. С мостика звучала русская речь капитана и боцмана об ухудшении погоды, падало давление.

Ван, ловко работая шваброй, прислушивался к новому для него языку и шёпотом повторял русские слова.

Ли никогда в жизни не работал, в какой-то момент его верёвочная швабра застряла в кнехте. Вытаскивая швабру, Ли споткнулся о ведро, далее о свёрнутый канат, поскользнулся на мокрой палубе. И в этот самый момент судно наклонилось в сторону борта, где безуспешно искал равновесие Ли. Так Ли оказался в море.

Первым на выпавшего за борт отреагировал Бринер. Он кинул Ли канат и громко смеялся. Подбежавший Ван помог вытянуть Ли обратно.

Пока Ли выжимал одежду, Бринер решил поговорить с Ваном, выбрав для этого японский:

– Как тебя зовут?

– Ван Пей Сен.

– Народность ицзу 2 ?

– Да.

– Меня зовут Жюль Бринер. Я – швейцарец. В шестнадцать лет я покинул родной дом и без гроша в кармане отправился путешествовать, устроившись коком на судно. Так оказался в Шанхае. Наш капитан не брезговал промышлять пиратством, я ушёл от него в Иокогаме. Устроился мальчиком на побегушкам в лавку, помогая сбывать шёлк приезжим европейцам. Ты мне нравишься, у меня торговая компания во Владивостоке, мне нужен свой мальчик на побегушках, чтобы торговать с иностранцами. Ты ведь все понял, что я сказал?

2

Ицзу (ий)– народ на юго-западе Китая.

– Я не один, мы с Ли вместе.

– Нет, его я не возьму даже дворником.

Ван отрицательно покачал головой.

Уссурийская тайга сильно отличалась от растительности Циндао. Но двум молодым китайцам некогда было любоваться лианами винограда, повисшими на сосне, цветением липы и аралии, заслушиваться стрекотом голубых сорок. Лишь иногда они дивились сине-зеленым бабочкам Парусника Маака размером с ладонь, которые садились на камни их ручья.

Только хариусы, водившиеся в ручье, радовали парней, рыбу можно было пожарить на длинной палочке и съесть. Иногда удавалось поймать съедобную лягушку или полоза, а один раз парни поймали водную кожистую черепаху трионикса. Можно было найти жёлтую вешенку – ильмак или древесный гриб муэр, все шло к рису, привезённому с собой.

Ван и Ли мыли в ручье золото.

К трудностям физической работы добавлялись полчища кровососущих насекомых. Вот и тогда Ли отгонял от себя звеняще-гудящий рой, ругаясь и смешно размахивая руками. Всё-таки злая мошка укусила его в веко, и Ли громко шлёпнул сам себя на глазу.

В этот момент Ван, откинув очередную лопату золотоносной породы, увидел блестящие женское ожерелье и положил его в карман.

Как только старатели ложились на ночь в своём шалаше, глаза от усталость сами закрывались, и юноши проваливались в сон, и никакие комары уже не могли помещать спать до рассвета.

Ван той ночью видел очень яркий сон: ясный день, на фоне ступенчатого водопада красивая девушка в старинной богатой одежде, в расшитом халате, с высокой причёской. Девушка обратилась к Вану:

– Я – Хун-лэ-нюй. Ты нашёл моё ожерелье, оно передавалось в нашем роду от матери к дочери много раз. Но я потеряла его, когда бежала от Куан-Юна, коварного дяди своего мужа. Не говори об ожерелье никому и не продавай, а подари той, с кем будешь жить всю жизнь.

Ван резко открыл глаза, поразившись реалистичности сна. Оглядевшись он понял, что находится в шалаше, рядом, посапывая, спит Ли.

С приходом осени нашим старателям нужно было собираться домой. Ван и Ли шли через дикую тайгу. Им нельзя было встречаться ни с китайцами-хунхузами 3 , ни с русскими солдатами.

В конце октября парни наткнулись на браконьерскую клетку-ловушку с живой тигрицей, которая при виде людей стала метаться по клетке.

– Кто-то заработает на шкуре и внутренностях больше, чем мы на золоте,– Ли оценил стоимость зверя.

– Они заработают на убийстве, это против правил Дао.

3

Хунхузы – члены организованных банд, действовавших в Северо-Восточном Китае (Маньчжурии), а также на прилегающих территориях российского Дальнего Востока, Кореи и Монголии во 2-й половине XIX – 1-й половине XX веков.

Отдалённое сходство по организации можно найти с кавказским абреками и казачьей вольницей.

– О чем ты?! Тигры – людоеды. Или они нас, или мы их!

– Северные тигры, в отличие от южных, охотятся на людей только, если их ранят или отбирают тигрят. Местные народы считают их за людей в полосатой шкуре,– возражал Ван.

– Знаешь что, монастырский зануда, мне нужно выкупить сестру, и я хочу выкупить свой дом, я сам продам этого тигра. Помоги мне, пока хозяева ловушки не пришли.

Но Ван открыл дверцу клетки длинной палкой, тигрица большими прыжками с рыком скрылась между деревьев.

Ли стал грязно по-китайски ругаться на Вана, в эмоциях он не заметил замаскированную ловчую яму. Ли упал в неё, сломал ногу.

К вечеру пошёл дождь. Ван дотащил Ли к фанзе старика панцуйщика, сборщика женьшеня.

– Помоги ему, пожалуйста.

– У меня есть золото, я заплачу,– простонал Ли.

Панцуйщик потрогал ногу Ли, старик был маньчжуром, и на языке Вана и Ли говорил плохо:

– До зима ходить ни как.

Ли опять застонал, и не столько от боли, сколько от беспомощности: