Легенда о воре
Шрифт:
Остаток утра Санчо провел на стене. За каждым новым выгруженным тюком, каждым новым сундуком, поднимаемым на телегу, по толпе бежала волна, передававшая название содержимого. Специи, кампешевое дерево, кораллы, серебряные слитки. Мальчик представлял длинную дорогу, проделанную каждой из этих бочек, и мечтал однажды отправиться в обратный путь, участником этих приключений. Он так погрузился в свои мечтания, что осознал, в какой серьезный переплет попал, лишь услышав, как колокола пробили половину четвертого.
"Брат Лоренсо отдубасит меня, если я не успею на урок вовремя", думал он, снова поспешно
Едва его ноги коснулись земли, он пустился бежать обратно в сторону Ла-Ферии. Однако, не успел он миновать и дюжины улиц, как завяз в толпе зевак, что сгрудились, наблюдая, как по улице тащится вереница тяжело груженных повозок в сопровождении вооруженных стражников. У Санчо от волнения замерло сердце, когда он догадался, что повозки везут золото Индий - скорее всего, на монетный двор.
Проскользнув между ног зевак, он пробился в первый ряд. У него не было времени дожидаться, пока процессия покинет улицу, а потому, выбрав две повозки, зазор между которыми был побольше, он бегом бросился через улицу. Стражники протестующе закричали, но было уже поздно.
Испуганная видом бегущего наперерез мальчика, одна из лошадей встала на дыбы, и повозка накренилась. Санчо в страхе бросился бежать, но поскользнулся и шлепнулся на задницу. Один из ящиков, стоявших на повозке, поехал вниз и рухнул бы прямо на Санчо, если бы тот не успел увернуться. Крышка ящика откинулась, и часть его содержимого рассыпалась по брусчатке. Толпа восторженно взревела, увидев сверкающий поток золотых монет, хлынувший на мостовую.
На какой-то миг ему показалось, что время остановилось. Навсегда впечатались в его память деревянный ящик с выжженной надписью "ВАРГАС" меж двух монет, одной из которых был реал, а другая была ему незнакома, звон монет, рассыпающихся вокруг, и голодный блеск в глазах людей, готовых броситься подбирать раскатившееся золото.
"Сейчас меня затопчут", - подумал он, обреченно закрыв глаза.
– Стоять!
– выкрикнул один из стражников, обнажая шпагу. Пронзительный скрежет выходящего из ножен клинка разрушил чары.
Возница спрыгнул с козел и бросился собирать монеты. Рядом с ним, широко расставив ноги, стоял обнаживший шпагу стражник. На его лице с запавшими глазами и острой стриженой бородкой читался вызов всей толпе.
– Вот и всё!
– сказал тот, что подбирал монеты. С огромным усилием, при помощи троих молодцов ему наконец удалось втащить на повозку тяжелый ящик.
– Теперь можем трогать.
– Пока еще не можем, - ответил другой, с подстриженной бородкой.
– Одна монета закатилась туда, я видел, - пояснил он, указывая пальцем на середину улицы.
Возница посмотрел в сторону канавы, служившей для стока нечистот. Такие канавы были непременной принадлежностью многих севильских улиц; шириной и глубиной в ладонь, они были до краев заполнены вонючей смесью из жидкого дерьма, мочи и кухонных отбросов.
– Ну, уж туда-то я точно не полезу, - решительно заявил возница.
– Ныряй, солдатик!
– крикнул кто-то из толпы.
Стражник с бородкой мгновенно повернулся. Его бешеный взгляд скользил по лицам зевак, пока наконец не обнаружил насмешника, теперь от страха прикусившего язык. Стражник расчетливо и с жестокостью ударил его в живот. Несчастный рухнул наземь, хватая ртом воздух, и наемник не упустил случая несколько раз пнуть его по ребрам тяжелым кованым сапогом. Стоявшие вокруг молча отвернулись, не желая смотреть, с какой хладнокровной жестокостью стражник избивает человека.
– Эй, ты, - сказал под конец стражник с бородкой, повернувшись к Санчо.
– Опусти туда руку и достань монету.
Мальчишка пристально посмотрел на стражника. Должно быть, тот что-то заметил в этом взгляде, потому что шпага сделала взмах в воздухе и уперлась в грудь Санчо. Сирота опустил голову, с тоской глядя на вонючую жижу.
– Давай, полезай, нечего раздумывать! В конце концов, ты просто грязная скотина, - добавил стражник, брезгливо оглядев лохмотья Санчо и его босые ноги.
– Эта канава для тебя - дом родной.
Спустя много лет Санчо признает, что это мгновение было одним из решающих в его жизни. Он будет спрашивать себя снова и снова, был ли причиной совершенного им безумства тревожный смех, с которым толпа приняла комментарий стражника, или голод, или унижение, или всё это вместе взятое. А может быть, последний взгляд, который он встретил перед тем, как склонить голову. Это был взгляд маленького ребенка, пяти-шести лет, не больше, который зачарованно наблюдал за ним с открытым ртом, не отпуская руку матери и почесывая покрытую ссадинами ногу. Каким-то странным образом этот сопляк возложил свою собственную судьбу на плечи незнакомого мальчишки, которого заставляли рыться в дерьме.
Но в ту минуту Санчо не в силах был думать ни о чем, кроме необходимости лезть в эту вонючую жижу. Сморщившись, он запустил руку в канаву. Удовлетворенный стражник убрал шпагу от его груди и вложил ее в ножны.
– Ищи хорошенько, братец, а не то я тебя заставлю всю канаву языком вылизывать.
У него был грубый иностранный выговор с характерным раскатистым "р", напоминавший грохот ткацкого станка, на который забыли натянуть основу.
Поначалу Санчо боялся, что так и не найдет монету, но потом его пальцы нащупали холодный металлический кружок и сомкнулись вокруг него. Затем он повернулся к стражнику.
Тот, видимо, догадался по лицу Санчо, что собирается проделать мальчик, и снова потянулся к шпаге, но было уже поздно. Мальчишка, зажав монету в ладони, запустил целую пригоршню жидкого дерьма прямо в лицо стражнику.
Черная вонючая жижа залепила всё лицо капитана, на миг потерявшего дар речи, а потом грязь потекла по его шее прямо на хубон [4] .
Однако у Санчо не было времени любоваться на свои художества. Прежде чем стражник успел опомниться, он перепрыгнул через тело избитого насмешника, который всё еще корчился на земле. За его спиной тут же плотно сомкнулась толпа любопытствующих, и мальчишка, пользуясь этим, бросился в ближайший переулок, крепко прижимая к груди золотую монету.
4
Хубон - верхняя часть мужского костюма с высоким стоячим воротником, украшенным по краю белым рюшем.