Легендарный Араб
Шрифт:
Лев закрыл за собой дверь, несколько раз, взявшись за шишечку замка, подвигал рейкой, освобождая оставшиеся в замке капроновые волоски от ершика. Затем прошел к окну, отыскивая глазами хозяина квартиры и его четвероногого друга.
Как и в дневную прогулку, они не уходили со двора. «Видимо, у него натура такая», — решил Радзянский, примечая знакомое уже поведение парня: тот озирался на подъезд так же, как не выпускал из виду свою машину, поджидая Араба у ресторана.
Лев вынул из пакета грязную майку, снова открыл входную дверь и протер майкой косяк, чтобы собака загодя почуяла в доме чужого.
На лице Араба не промелькнуло и тени удовлетворения, когда он, скрываясь в кромешной тьме за открытой дверью туалета, услышал злобное рычание пса и скрежет его когтей о входную дверь: бультерьер уже знал, что в квартире находится чужой, чего нельзя было сказать о хозяине, который громким голосом осаживал пса.
Кто-то из жильцов уже давно включил свет в подъезде, и, когда Пугало открыл дверь, в прихожую, разрастаясь на глазах, проник желтоватый лоскут света. Вырывая из рук хозяина поводок, склонив морду к полу, первым ворвался в квартиру бультерьер и — мгновенно ориентируясь по въедливому запаху пота — рванул в ванную. Он был не настолько глупым псом, чтобы долго и бесполезно терзать тряпье, но попался на обман. Араб, стоя за дверью и выжидая удобный момент, не дал собаке прийти в себя и выскочить наружу. Он толкнул дверь и навалился на нее плечом, защемляя поводок, один конец которого держал в руках хозяин квартиры.
Николай не успел испугаться, он оторопело смотрел в черное отверстие направленного на него пистолета.
Свободной рукой Радзянский потянулся к выключателю.
— Закрой дверь! — тихо, но грозно приказал он хозяину. — На счет «три». Раз, два... — Он невольно поморщился от злобного лая бультерьера; тот буквально бился головой в дверь. — Три.
Разом вспыхнул свет в прихожей и закрылась входная дверь, через которую шмыгнул обратно желтушный свет лампы на лестничной клетке.
Николай еще ничего не понял, он выполнил команду автоматически и не узнал человека, с которым в его собственном магазине завел поначалу полушутливый разговор и которого ждал битый час, проклиная и его, и Руслана Хачирова. Он не узнал Араба не потому, что на нем по-прежнему был парик, а верхняя губа насмешливо кривилась тонкой полоской смоляных усов, — ему бы и в голову не пришло, что их встреча может состояться подобным образом. Сейчас он видел перед собой незнакомого вооруженного человека, который своим ледяным взглядом наводил на него ужас.
— Лицом к стене! — приказал Радзянский. — Руки за голову, ноги расставить!
Его голос звучал по-прежнему тихо и зловеще. Коридор был узок, поэтому, чтобы провести свободной рукой по ногам, груди и спине хозяина, Арабу не пришлось отступить от двери туалета.
Обыск носил чисто показательный характер, прозвучали очередные команды, а Николай непроизвольно начал дрожать всем телом.
Араб развернул его к себе за плечо и кивнул назад, на дверь ванной.
— Скажи своему динго, чтобы заткнулся. Иначе я набью морды вам обоим.
Севшим голосом Николай неуверенно подал голос:
— Нельзя, Сэр! — И более нерешительно: — Свои!
Бультерьер успокоился и лег, сопливо потягивая воздух из-под двери.
— Пошли в комнату. — Радзянский прикрыл дверь в прихожую, зафиксировал ее стулом и сел.
В нерешительности Николай остановился посреди комнаты. Араба он еще не узнал, хотя его голос показался знакомым. «Что происходит? — думал он. — Последнее время вроде бы ни во что не вляпался...»
Его гадания прервал голос незнакомца с пистолетом:
— Так зачем ты меня хотел видеть, щенок? Ты думал, что я побегу на «стрелку» на четырех, как твой динго? Видно, кроме собак, ты ни с кем больше не общаешься.
В комнате было темно, Радзянский сидел за аркой, свет падал на него сзади, из прихожей, через рифленое стекло двери. После слов гостя Николаю незачем было всматриваться в его лицо: он узнал Араба, чье прозвище вызывало трепет даже у сослуживцев. А он шел к нему в магазин по заданию Руслана Хачирова, испытывая лишь легкое недомогание. Поначалу вроде бы все было легко: уютный магазинчик с рыбками и попугайчиками, благоговейная тишина, нарушаемая лишь голосами птиц и тихим плеском воды в аквариумах. Просто не верилось, что среди этой красоты, сдобренной неповторимым запахом «малой» природы, притаился, как зверь, как чудище из другого мира, Араб, планировщик, наемный убийца. И он поверил, что отделается легко, согласившись на встречу у «Багратиона». Хотя, покинув мирок живой природы, чей воздух наполнен первозданной святостью, Николай, как свежайшего кислорода, с облегчением хватанул изрядную порцию выхлопных газов от проезжавшей мимо машины.
Радзянский продолжал давить на хозяина:
— Ты не молчи. Я не люблю, когда меня тревожат незнакомые люди. Обычно они остаются неузнанными. Ты о себе говорил? Это тебе жизнь надоела?
— Не мне, — наконец разлепил рот Николай, — одному человеку.
— Говори, кто он. Потом я спрошу, откуда ты, гаденыш, узнал мой адрес.
— Там... Ну, в общем... Там не один человек... Два. Двое. Можно, я сяду?
Радзянский отказал в просьбе хозяину.
— Стой! Если будет нужно, ты будешь не только стоять, но и висеть. Сколько потребуется. Кто тебя послал?
Самое время свалить все на Хачирова, сбросить с плеч груз — хотя бы для того, чтобы легче было стоять на ногах. Но нельзя, Руслан дал определенные инструкции. Правда, спросил: «Справишься?» А он, Николай, только что не козырнул в ответ. Покалякать с Арабом? С одним? Ха! Да хоть со всеми гражданами Арабских Эмиратов. «Докалякался... Этот Араб с меня живого не слезет».
А еще Николай подумал о том, что его могли бы и предупредить, тот же Руслан мог сказать, чем закончится сегодняшний вечер, поскольку в курсе всех деталей этой тонко спланированной операции. Хотя... Хачиров вряд ли мог предугадать действия Араба. А вот старик...
Николай отдал себе неуверенный приказ успокоиться, взять на вооружение тактику наступления. Нет, не так, даже не успокоиться, а раскрепоститься. У него деловое предложение, и разве Радзянский здесь не для того, чтобы выслушать его? Это его право, его личная манера или тактика, черт бы ее побрал, появляться тогда и так, как ему выгодно и безопасно. Это его прерогатива. Бог мой, а это что еще за слово?..
Николай нашел в себе силы и сказал:
— Я все-таки сяду.
На негнущихся ногах он дошел до стула и сел верхом, как Михаил Леонтьев в передаче «Однако».