Легенды и мифы о животных

Частникова Виктория Александровна

Рассказывают, что когда-то давным-давно орел-пакитха утащил девушку и еще многих других людей. Вот как это было. Как-то раз человек поймал орленка и отдал его дочери, чтобы та его вырастила.

Девушка кормила птицу мясом, которое отец приносил домой. Когда орленок вырос, он улетел далеко-далеко и куда-то очень высоко. В такое место, куда никто не мог добраться. Там он построил себе гнездо, чтобы отложить яйца. Когда пакитха был уже большим, в один из дней он принес тапира-кемари, которого сам поймал. Он принес ее в когтях, не давая упасть. И принес своей матери: той девушке, которая выкормила его. А потом пакитха принялся таскать другие вещи. Даже детей он приносил в гнездо.

И вот однажды орел схватил девушку и с большой

осторожностью отнес к себе в гнездо. В этот момент отец увидел птицу, уносившую дочь. Вид, который открывался с высоты, был ужасен. Никто не мог убежать из гнезда на горе, в котором теперь оказалась девушка. Правда в том месте росла лиана, стебель которой тянулся от вершины вниз, до самой воды. Пакитха таскал в гнездо оленей и мясо прочих зверей, чтобы девушке и другим детям было что поесть. Однако многие все равно умирали. Внезапно девушке в голову пришла мысль, как ей вернуться домой. Она просто попросила:

– Отнеси меня домой.

Но пакитха был птицей, поэтому ничего не понял. Если он видел внизу идущего ребенка, то пикировал на него и хватал когтями. Так же он поступал и со взрослыми людьми.

Как-то раз девушка дотянулась до лианы, подергала ее и убедилась, что та достаточно прочная. Она решила спуститься вниз, подумав: «Лучше уж я умру, чем останусь тут, в плену у пакитха». Спускаясь, она не глядела вниз. Только вверх. Неожиданно лиана начала звенеть. А ведь это означает, что стебель вот-вот порвется. И когда до земли оставалось совсем уж чуть-чуть, лиана оборвалась. Девушка упала в воду. Она вынырнула, поплыла и выбралась на берег. Тут она немного растерялась, не знала, в какую сторону ей идти. Поэтому она сорвала несколько листьев, чтобы плыть на них вниз по реке, но те утонули. Тогда она взяла побег пальмы и ободрала с него листья. Получилось что-то вроде каноэ. Девушка спустила его на воду, и оно не утонуло. Она взяла еще один побег, положила внутрь несколько камней, и увидела, что тот выдержал вес груза и не утонул. Тогда девушка срубила еще несколько таких же побегов и на них поплыла вниз по реке. До сих пор никто не знает, куда она уплыла, потому что девушка так и не вернулась домой. Орел же продолжал таскать людей. Когда мимо гнезда проплывал плот, он пикировал сверху, хватал человека и уносил к себе.

У финнов, самодийских народностей, якутов, тунгусо-маньчжурских народов и других народов Сибири культ орла был связан с представлением его в виде помощника или олицетворения шамана (откуда обычные изображения орла на шаманской одежде) и культурного героя.

Пеликан

Пеликан – символ и эмблема самопожертвования. Образ пеликана вошел в число классических понятий ряда европейских народов через христианскую литературу где рассказывалось о пеликане (птице Онокро-тале) водящимся в долине Нила, которая спасает своих птенцов, укушенных ядовитой змеей, тем, что дает им пить свою кровь, исторгнутую из своей утробы. Поводом к этой легенде послужил, по-видимому, тот факт, что пеликаны кормят своих птенцов частично переваренной, а частично просто сохраняемой в зобу рыбой. Образ пеликана как символа любви родителей к детям, а затем и эмблема самопожертвования со времен средневековья входил во многие родовые и личные гербы, а также в некоторые государственные гербы небольших феодальных государств (где означал попечение высшей государственной власти о подданных).

По легенде, обеспокоенный бесплодными поисками пищи, страдающий от голода, тяжело опустился пеликан на гнездо, где его нетерпеливо ждали пятеро птенцов. Голоса голодных детей терзали материнское сердце. Усталая птица тяжело поднялась в небо и снова устремилась на поиски. Облетела окрестности и вернулась с пустым клювом. Малыши шумно встретили свою мать, щипали, били ее в грудь. Бедная птица, одержимая одной страстью, – накормить своих детей, не чувствовала боли. Сильным движением клюва разорвала она свою грудь. Теплые струйки материнской крови потекли прямо в клювы голодных птенцов. Их жизнь была спасена.

По австралийской легенде одно время у даенов не было рыболовных сетей и каменных рыболовных принадлежностей. Лишь позднее Байаме сделал их. До сих пор в Бреваррине можно увидеть лучшие из этих приспособлений. В прежние времена для ловли рыбы даены возводили поперек реки стенку из сплетенных кустарников и трав. Затем они гнали рыбу к этому месту и хватали ее руками у стенки. Иногда они перегораживали такой стенкой небольшой приток реки во время разлива, и, когда вода спадала, у стенки скапливалось много рыбы.

Великий виринун Гулаи-яли – пеликан первым применил сеть. Долгое время никто не знал, где он ее достал и где хранил. Когда он собирался ловить рыбу, то обычно приказывал детям принести палки для сети.

– А где же сеть? – спрашивали дети.

– Она будет здесь, когда вы вернетесь. Делайте то, что вам говорят, несите палки.

Боясь его расспрашивать, дети шли за палками. Гулаи-яли говорил, что они должны быть из кустов юра, растущего по берегам реки. Эти кусты были усеяны крупными колокольчиками кремового цвета с коричневыми пятнами, красивыми, но с отвратительным запахом. Кусты юра почитались священным деревом там, где не рос зил.

Когда дети приносили ветви юра, на земле перед их отцом уже лежала большая сеть, трех с половиной – четырех метров в длину и полутора-двух метров в ширину. Около нее дымился небольшой костер из сучьев розового дерева буза, в который Гулаи-яли бросал немного листьев юра. Когда дым становился густым, он окуривал в нем сеть.

После этого, захватив сеть, все шли к реке. Два человека с сетью, концы которой прикреплялись к палкам из юра, шли вниз по течению к мелкому месту. Здесь они останавливались и протягивали сеть поперек реки. Остальные шли выше по течению и плескались в воде, пугая рыбу. Рыба шла вниз и попадала в сеть.

Наловив достаточно рыбы, все выходили из воды, разводили огонь и жарили рыбу.

Каждый раз во время ловли племя ломало голову над вопросом, как и где Гулаи-яли доставал эту сеть и где он ее хранит. Ведь по окончании лова он уносил ее, и никто не видел сети до нового лова. Жена и дети Гулаи-яли говорили, что он никогда не приносил ее в хижину.

Однажды дети решили подсмотреть, где их отец хранит сеть. Когда он послал их за палками, часть детей спряталась. Они увидели, как их отец, полагая, что они ушли, начал крутить шеей и извиваться, как от сильной боли. Дети подумали, что он заболел, и уже собирались выйти из своего укрытия, как вдруг он сильно изогнулся, и его шея стала казаться неимоверно длинной. Дети так напугались, что не могли двинуться. Они стояли, прижавшись друг к другу, и не могли произнести ни слова. Их глаза были прикованы к отцу, который сделал еще одно конвульсивное движение и, к их удивлению, вытащил изо рта рыболовную сеть.

Так вот где он хранил ее – в себе! Дети видели, как он вытаскивал ее, а затем уселся рядом с сетью, как ни в чем не бывало, ожидая их возвращения. Прятавшиеся дети побежали встречать других и рассказали обо всем, что увидели. Они были так взбудоражены своим открытием, что много говорили о нем, и скоро место, где хранилась сеть, перестало быть секретом. Но никто не знал, как все это удается Гулаи-яли. Постепенно слава о новом способе ловли рыбы распространилась по всей стране. Даже чужие племена приходили посмотреть чудесную сеть. И Гулаи-яли надоело беспрерывно вытаскивать ее. Он предложил всем самим делать сети и рассказал, как это делается. Надо надрать длинные ленты коры дерева мурумин или нун-га, удалить наружную твердую часть, а мякоть жевать. Затем надо скрутить из нее веревки, из которых уже можно делать сеть. Гулаи-яли проглатывает волокно коры, и оно само превращается внутри него в сеть. Но это возможно только потому, что он великий виринун, другие сделать этого не могут.