Легенды нашего края. Сейфула
Шрифт:
Конечно, осторожность подсказывает – семь раз отмерь, а уж потом режь. Но зачем же, он спрашивал ее, все произошедшее за эти два дня с ним произошло? В какой степени случайна встреча с Ираклием? Не сама ли Её Величество Фортуна свела их, произведя свое самое решительное и окончательное действие на всю дальнейшую его судьбу? Точно нарочно поджидали Сейфулу эта харчевня и ее хозяин.
…Было уже около девяти часов утра. Ася с Викой уехали на маршрутном автобусе. Вновь прибывшие девчонки приступили к своим обязанностям, а Ираклий все еще о чем-то разговаривал с Марусей,
Конечно, если учесть то, что такого случая он ждал долгих четыре года, то какие-то полчаса-час конечно не повлияют на успех замысла. Но Сейфула нервничал, в душе проклиная Марусю с Ираклием за их мелочные подсчеты жалких копеек – это в ту самую минуту, когда идет речь о деле на миллионы.
Кашапов на зоне стал суеверным. В каждом событии он склонен был видеть таинственность и присутствие каких-то особых влияний и совпадений. Дожидаясь внимания Ираклия, он попросил у новой официантки Кати чаю, сел к столу и крепко задумался. Странная мысль проклевывалась в его коротко остриженной голове, как цыпленок из скорлупы. Это очень здорово, что Ираклий – цыган грузинский или цыганский грузин: его связи и там, и там будут способствовать успеху дела.
Допив чай, он почти час просидел без движения. Между тем, Ираклий и Маруся сели в машину и куда-то уехали. И только тогда Сейфула догадался, что можно пойти и с наслаждением прилечь. Скоро крепкий, свинцовый сон налег на него, как придавил. Катя, вошедшая к нему в половине первого, едва разбудила:
– Обедать будете? Пока в зале пусто…
На столе было не густо – в смысле пищи второго срока.
– Клиентов мало было, – будто извиняясь, сказала Катя. – Есть суп вчерашний и борщ свежий, котлеты, сосиски, в гарнирах картошка и макароны. Говорите, что будете…
Кашапов попросил тарелку супа. За одним столом вновь собрались все обитатели харчевни.
– Знакомиться будем?
– Александр, – пробормотал Сейфула, придержав ложку у рта.
Путан новой смены звали Алия и Александрина. Похожие. Большие. Рыхловатые. С широкими лицами и обилием косметики. По лицам видно – глупые девки… Им поболтать было невтерпеж – узнать: откуда он? как попал сюда? женат ли? где семья?
Ну, и так далее…
А Сейфула, основательно расправляясь с супом, вел мучительную внутреннюю борьбу – что это? знамение судьбы? почему она вновь уводит от него Ираклия? может быть, это знак, что тот не стоит компаньонства?
Кашапов был практически готов все рассказать хозяину о своих замыслах, и сомнений не было несколько часов назад – а сейчас вот опять подкатили целою бездной мелочей. Вроде бы все предусмотрел, обезопасив себя, но Ираклий не Гаврик; это грузин и цыган в одной тарелке: продаст и купит, чтобы снова продать – такова их сущность.
М-да… Мысли, сомнения, тревоги… Как тут выдержать?
Плюнуть на все и оборваться к «ацухе», в остервенении на себя самого. А между тем, казалось бы, весь анализ союза с Ираклием, был закончен положительным решением еще утром. А в полдень опять пришли сомнения, в которых виновно его суеверие – как будто кто-то остерегал Сейфулу; тянул за руку с неестественной силой. Точно он пальцем попал в мясорубку, и его всего начал втягивать в расширяющееся жерло винт Архимеда.
Он вспомнил «ацуху» Гаврика и его наставления – мол, бизнес затеять несложно, гораздо труднее защитить его от воров. Предпринимателю более чем кому-либо необходимы рассудительность и осторожность6 деньги, когда они вдруг приходят, вызывают затмение рассудка и упадок воли.
Еще на зоне Сейфула решил, что лично его деньги никак не испортят, ибо он не будет тратить их на себя – каждую пришедшую копейку обратно в дело; а уж когда отойдет от дел, тогда можно и… позволить себе, что душа пожелает.
На свои волю и рассудок Сейфула надеялся очень крепко…
– Пойдем, Шурик, нас игноряют, – сказала Алия и поднялась.
Сейфула резко голову вскинул – Шуриком тоже иногда его называли; но не в этот раз. Путана по имени Александрина поднялась, бросив на него обиженный взгляд. Обе вышли из харчевни и отправились к беседке в углу стоянки, которая служила днем курилкой, а по ночам местом свиданий.
– Воображалы, – проворчала Катя и стала собирать со стола посуду. – С Викой проще дежурить. Вы познакомились?
– Она замечательная! – сказал Сейфула, вспомнив прозрачноглазого худого бесенка.
Он подумал, что, может быть, Катя спасет его от сомнений и мыслей – поднялся и принялся ей помогать собирать посуду и уносить ее в мойку.
– Ах, оставьте, не надо этого! – вспыхнуло краской ее смуглое чернобровое личико.
Действительно, нелепо… – опомнился Сейфула. – Сейчас она подумает, что я за ней собираюсь ухаживать!. Бросил свое занятие и вышел из харчевни. Клочки и обрывки каких-то мыслей так и кишели в его голове.
Ветра нет, солнце высоко, и духота кажется невыносимой, будто уж лето на дворе. А ведь всего-то апрель, и может охолонуть неожиданным заморозком, грозно прикрикнуть с неба: не расслабляйтесь, мол! Да и вон, в ольхах за шамилевской будкой мёрзнет ком снега, упрямо не желающий сдавать южноуральской весне… Хоть бы каплю дождя – пыль прибить. Она вместе с запахом асфальта и отработанных газов машин забивают глотку. Два беспрерывных потока машин катят туда-сюда – наверное, растаял снег на перевале – открылась трасса на всем протяжении. Ну, слава Богу – глядишь, и клиент повалит…
Ираклий приехал один в четвертом часу. На лице его сияло удовольствие.
– Ну, как ты? Поговорим?
Он пригласил Сейфулу к столу, предложил рюмку коньяку и сам с ним выпил – закусывали дольками лимона.
– Мне у тебя очень нравится, – сказал Кашапов. – Но это не то, на что я рассчитывал. Есть у меня кое-какие мыслишки, и хочу я теперь их тебе изложить.
– Как улучшить службу охраны? – Ираклий наплескал в рюмки еще коньяку. – Говори.
Но Сейфула повел речь совсем о другом.