Легенды Южного Урала
Шрифт:
Глава I
Горы, овеянные легендами
О ЗМЕЕ-ПОЛОЗЕ
В скорости как наша земля отвердела, как суша от морей отделилась, зверями всякими, птицами населилась, из глубин земли, из степей прикаспийских золотой Змей-полоз выполз. С хрустальной чешуей, с самоцветным отливом, огненным нутром, рудяным костяком, медным прожильем…
Задумал собою землю опоясать. Задумал и пополз от каспийских полуденных степей до полуночных холодных морей.
Больше
Завилял полоз. От Усы-реки к Оби свернул и на Ямал было двинулся. Холодно! Он ведь как-никак из жарких, преисподних мест вышел. Влево пошел. И прошел сколько-то сотен верст, да увидел варяжские кряжи. Не приглянулись они, видно, полозу. И удумал он через льды холодных морей напрямки махнуть.
Махнуть-то махнул, только каким ни будь толстым лед, а разве такую махину выдержит? Не выдержал. Треснул. Осел. Тогда Змей дном моря пошел. Ему что при неохватной-то толщине! Брюхом по морскому дну ползет, а хребет поверх моря высится. Такой не утонет. Только холодно. Как ни горяча огневая кровь у Змея-полоза, как ни кипит все вокруг, а море все-таки не лохань с водой. Не нагреешь.
Остывать начал полоз. С головы. Ну а коли голову застудил — и тулову конец. Коченеть стал, а вскорости и вовсе окаменел.
Огневая кровь в нем нефтью стала. Мясо — рудами. Ребра — камнем. Позвонки, хребты стали скалами. Чешуя — самоцветами. А все прочее — всем, что только есть в земной глубине. От солей до алмазов. От серого гранита до узорчатых яшм и мраморов.
Годы прошли, века минули. Порос окаменевший великан буйным ельником, сосновым раздольем, кедровым весельем, лиственничной красой.
И никому не придет теперь в голову, что горы когда-то живым Змеем-полозом были.
А годы шли да шли. Люди осели на склонах гор. Каменным Поясом назвали полоза. Опоясал все-таки он как-никак нашу землю, хоть и не всю. А потому ему форменное имя дали, звонкое — Урал.
Откуда это слово взялось, сказать не могу. Только так его теперь все называют. Хоть и короткое слово, а много в себя вобрало, как Русь…
ПРЕДАНИЕ О ТОМ, ОТКУДА ВЗЯЛИСЬ ГОРЫ, ВЕЛИКИЕ И МАЛЫЕ
Когда Господь задумал сотворить землю, послал он дьявола на дно окиян-моря. Принеси, говорит, ты мне пригоршню песку, и из него я создам землю прекрасную, насажу ее великими древесами плодовитыми и травами многоцветными и населю всякими тварями животными.
А враг человеческий давно уже замыслил измену Господу и таил в черном сердце своем злой умысел: хотел он, видишь ли, создать свою собственную землю и укрыться на ней от лица Господня, потому что никакой вольготы на сей земле не было, ну и захотелось ему пожить там по своему дьявольскому хотению и без помехи, сеять вражду и грех осередь своих людей.
Ну вот… Замыслив свое злое дело, спустился дьявол на дно морское, захватил пригоршню песку для Господа, а сам набил себе песком полон рот, чтоб по примеру Господню потайно сотворить у него свое земное пристанище.
А господь, как увидел, что у дьявола щека отдулась, так и догадался, что нечистый затеял против него что-то недоброе. Поманил он к себе Николу-угодника, да и шепнул ему что-то на ухо, а тот, не будь плох, схватил дьявола под мышки да давай щекотать, приговаривая: «Мышки-лягушки, Мышки-лягушки». Не вытерпел дьявол щекотки — прыснул от смеха, а песок так и разлетелся по всему свету белому, и где пали песчинки из нечистых уст дьявольских, там и стали горы, великие и малые, на зло да на досаду дьявольскую.
ЛЕГЕНДА О ЧУДИ
На Урале говорят, что старее курганных берез ничего нет. А история их будто бы такова.
…Жили испокон веков на Урале старые люди — их чудью звали. Рылись под землей, железо варили. В темноте ютились, солнечного света боялись. А лица у них были на груди. И вот стали замечать чуди, что белое дерево на их землю пришло, никогда такого ни их деды, ни прадеды не видели. Слухи тревожные передавались из уст в уста: где белое дерево, там белый человек. Раньше слышали про таких людей, живущих там, где солнце садится. А березы на черный лес все наступают и наступают… «Уходить надо», — говорили молодые чуди.
«Умрем, где умирали наши отцы и деды», — возражали старые и пожилые.
И вот запрятались чуди в свои жилища, норы подземные; сваи, державшие земляные потолки, подрубили и заживо захоронили себя. Не стало их на Урале. А на месте жилищ курганы образовались. И растут на них старые-старые березы.
ГЛЯДЕНЬ-ГОРА
В стародавние времена люди в сказках сказывали, будто в каждой горе, как у человека, сердце бьется. И ежели задумает какой человек в гору пойти, на вершину забраться — добрый человек как по избе пройдет, спокойно поднимется, а другой, у кого в сердце зло да корысть, как ни цепляется он за каждый камень, ни хватается за кусты, — не дойти ему до вершины. То ветер налетит, и такой, что пушинкой сдует в пропасть. То гроза загремит, молнии засверкают — одна гибель человеку. От него и следа не найдешь.
Взять хотя бы гору Иремель. Каждой жилкой, каждым камешком она чувствует, кто к ней подошел: человек с любовью или со злом. Вот потому и говорят, что ни один корыстный человек да злой себялюб ни разу не смог до вершины Иремеля добраться.
А на Таганае дальнем и по сей день будто бы на вершине железный крест стоит, а под ним жаднющий горщик лежит. Хватал он, хватал самоцветы, да в щель между скал и провалился. Сердце горы наказало его.
И вот, говорят, много-много лет назад зимой жители крохотного башкирского становища-кочевья на Урале трех всадников на конях-птицах увидали. Были всадники — богатырь к богатырю, и кони под ними — под стать всадникам. Приехали посланцы торговых людей, новгородских купцов и самого князя в эти места, чтоб разведать правду о несметных богатствах Камня-гор. Давно молва о разных рудах и самоцветах в людском море волной о стены Новгорода плескалась. Богатырям был дан наказ — найти эти сказочные горы, взять из них руды, камни-самоцветы. Нет ли там серебра, меди? А может быть, и золото найдется?
Значит, богатыри были не просто землепроходцы, а в рудах, камнях толк понимали. Старший из них — Иванко, прозванный Тяжелой Ступней, — одним из лучших среди знатных гранильщиков считался. Умел он в любом камне красоту открыть, да и сам, словно редкий камешек, красотой сиял. Статный, высокий, с русой бородой, с головой в кудрях золотых и со светлой улыбкой на губах. Только походку он тяжелую имел. Как ступит, так глубокий след в земле оставит. Второго богатыря звали Фомой, а третьего — Терентием. Парни как парни. Один здоровше другого. Поглядишь на каждого — гору своротить может.