Легенды
Шрифт:
— Они все пьюривары, — ответила Магадоне Самбиса. — Мы сочли за лучшее использовать только туземных рабочих, поскольку мы не только раскапываем город, но в каком-то смысле восстанавливаем его. Пьюривары не возражают против присутствия чужих археологов, но восстановление города человеческими руками крайне обидело бы их.
— Вы нанимали их прямо здесь, на месте?
— В непосредственной близости от руин нет никаких поселений, ваше величество. Да и в близлежащих провинциях живет не так много пьюриваров.
Их пришлось везти издалека — многих из самого Пьюрифайна. Валентин поднял брови. Из Пьюрифайна?! Пьюрифайн был далекой зимроэльской
— Полагаю, вы их всех опросили? — осведомился Тунигорн. — Выяснили, кто где был в момент убийства?
— Разве я должна была рассматривать их как подозреваемых? — растерялась Магадоне Самбиса.
— Они и есть подозреваемые, — заметил Тунигорн.
— Это простые землекопы и чернорабочие, принц Тунигорн. Убийц среди них нет — я это точно знаю. Они преклонялись перед доктором Гуукаминааном.
Видели в нем хранителя своего прошлого, почти священную особу. Невозможно поверить!
— В этом самом месте двадцать лет назад, — заговорил Насимонте, глядя в пространство, — здешний царь, как вы нам сами напомнили, велел забить на платформах двух огромных морских драконов. Из ваших собственных слов яв ствует, что тогдашние перевертыши почитали морских драконов еще более, чем ваши рабочие доктора Гуукаминаана. Их называли «водяными царями», давали им, если я правильно помню, имена, относились к ним, как к старшим братьям, и обращали к ним молитвы. Тем не менее здесь, в Велализьере, состоялось кровавое жертвоприношение, которое сами же перевертыши по сей день именуют Кощунством. Разве не так? Позвольте мне тогда предположить, что если царь мог поступить таким образом, то нет ничего невероятного в том, что и ваши рабочие по какой-то причине решили поступить так же со злосчастным доктором Гуукаминааном на том же алтаре.
Магадоне Самбиса казалась ошеломленной, как будто Насимонте нанес ей удар по лицу. Она ответила не сразу, и голос ее звучал хрипло:
— Как можно использовать древний миф, легенду против группы невинных, безобидных…
— Стало быть, это миф и легенда, когда вам нужно защитить своих безобидных, как вы говорите, рабочих, — и неоспоримый исторический факт, когда вы хотите внушить нам почтение к этой куче старых камней?
— Прошу вас, герцог. — Валентин бросил гневный взгляд на Насимонте и спросил Магадоне Самбису: — В какое время суток произошло убийство?
— Поздней ночью — после полуночи, судя по всему.
— Я был последним, кто видел доктора Гуукаминаана, — сказал один из метаморфов, хрупкий, с кожей красивого изумрудного оттенка. Его звали Во-Симифон, и Магадоне Самбиса представила его как специалиста по древней пьюриварской письменности. — Мы поздно засиделись в нашей палатке, обсуждая надпись, найденную накануне. Буквы были очень мелкими. Доктор Гуукаминаан пожаловался на головную боль и сказал, что пойдет прогуляться, а я лег спать. Больше он не вернулся.
— Отсюда до жертвенных
— Нужно не меньше получаса, чтобы добраться до них, а то и больше для существа его лет. Он ведь был уже стар?
— Но если кто-то встретил его около лагеря, — добавил Тунигорн, — и заставил дойти до платформ…
— Лагерь кто-нибудь охраняет ночью? — спросил Валентин.
— Нет. Мы не видели в этом необходимости.
— А сами раскопки? Они ничем не огорожены?
— Нет.
— Тогда любой мог уйти из рабочей деревни, когда стемнело, — сказал Валентин, — и ждать на дороге, когда доктор Гуукаминаан выйдет. — Понтифик посмотрел на Во-Симифона. — Покойный имел привычку гулять перед сном?
— Нет, насколько я помню.
— Но если бы он все-таки решил прогуляться ночью, разве он предпринял бы такую дальнюю прогулку?
— Он был вполне крепок для своего возраста — но, конечно, вряд ли стал бы уходить так далеко.
— Скорее всего. — Валентин снова обратился к Магадоне Самбисе: — Боюсь, нам придется опросить ваших рабочих. И всех ученых тоже. Вы же понимаете, что в данный момент мы не можем исключить никого.
— Я тоже нахожусь под подозрением, ваше величество? — сверкнула глазами она.
— Пока что не подозревается никто — и в то же время все. Не хотите же вы внушить мне, что доктор Гуукаминаан покончил с собой, расчленив свое тело и разбросав его куски по всей платформе.
Ночь была прохладной, но утром солнце взлетело на небо с невероятной быстротой, и воздух почти сразу же начал дрожать от зноя. Магадоне Самбиса сказала, что надо поскорей приступать к работе, поскольку к полудню жара станет совсем уж невыносимой.
Валентин был уже готов, когда она зашла за ним вскоре после рассвета.
По его просьбе его сопровождали только телохранители, без придворных.
Тунигорн ворчал по этому поводу, и Миригант тоже. Но она стояла на своем: она предпочитает, чтобы сегодня понтифик сопровождал ее один — когда же он увидит то, что она хочет ему показать, он сможет поделиться информацией с остальными.
Она повела Валентина к Седьмой пирамиде — вернее, к тому, что осталось от нее, то есть к урезанному основанию, квадратному сооружению со сторонами по двадцать футов и пяти-шести футов высотой. Пирамида была сложена из того же красноватого базальта, что арена и многие другие обще ственные здания. Восточное постамента валялись разбитые куски верхней части, разбросанные на обширном пространстве, точно какой-то рассерженный великан хлопнул по западной грани пирамиды своей ручищей и разбил ее вдребезги. На расстоянии примерно пятисот футов виднелась острая верхушка нетронутой Шестой пирамиды, торчащая над купой низеньких корявых деревьев, а дальше выстроились остальные пять, ведущие к царскому дворцу.
— Согласно пьюриварским преданиям, — сказала Магадоне Самбиса, — жители Велализьера каждую тысячу лет устраивали большой праздник и каждый раз строили пирамиду в честь этого события. Это не расходится с истиной, насколько нам удалось установить возраст шести сохранившихся пирамид. Эта, как нам известно, была последней в ряду. Если верить легенде, — и она многозначительно посмотрела на Валентина, — ее построили в честь того самого празднества, на котором произошло Кощунство. Постройка только-только завершилась, когда в город вторглись жители провинций, пришедшие наказать горожан за совершенное ими преступление.