Легион Безголовый

Костин Сергей

Мягко скольжу по вытоптанному линолеуму, стараясь не наступать на рваные места. Примета такая. Как наступишь на рвань, так и жди птеродактиль, который в архив до конца жизни не сдашь.

Закрываюсь на щеколду, становлюсь в исходную позицию. Только собираюсь мигом, как из вентиляционной решетки вываливается горсть лепестков ромашки.

Пятясь назад, верчу головой, забыв, для чего такого я приперся в туалет.

Дверца за спиной захлопывается с неприятным хрустом. Гаснет лампочка. Самостоятельно спускается вода.

Из-за решетки на

меня смотрят чьи-то глаза. И продолжают осыпаться лепестки.

— Алексей Пономарев?

Я знаю, этого не может быть. Садовник в психиатрической лечебнице. Этого просто не может быть. Но ромашка… Лепестки… И знакомый хриплый голос:

— Успокойся, лейтенант.

— Это вы? Но как?

— Долгая история, лейтенант. Сердце подсказало, что помощь тебе нужна.

Глаза за гипсовой перегородкой моргают. На плиточный пол падают три лепестка. Наверное, Садовнику трудно пропихивать их через узкие дырочки вентиляции. Как он сам туда забрался, меня вообще не волнует.

— Захочешь, и не туда залезешь, — ухмыляются глаза, подслушивая мои мысли.

— Что вам нужно? — Растерянность от неожиданного появления Садовника постепенно пропадает.

— Мне? — удивляется Садовник. — Это тебе, лейтенант, нужно. Думаешь, если с самолетом все гладко прошло, то и с трупами без проблем? Ах, молодость, молодость!

— Один раз вы нам помогли, — напоминаю я про все те ситуации, в которые мы с Машкой вляпались благодаря стараниям сумасшедшего Садовника. — Чуть не погибли из-за вас. А с головами, будьте уверены, разберемся. У нас достаточно сил и опыта, чтобы разыскать маньяка.

— Конечно, — миролюбивость Садовника не знает границ. — Найдете. Верю. Несчастного бомжа, на которого спихнете свои неумелые поиски. Знаю я вас. А настоящий преступник продолжит резать головы.

Глаза за вентиляционной решеткой ворочаются, устраиваясь поудобнее.

— Слушай, лейтенант. Не время для старых счетов. Над Землей нависла опасность. И никто, кроме вашего отдела, не способен спасти несчастный мир. С моей помощью, разумеется. Подожди, не перебивай. Здесь тесно и душно. А мне надо многое сказать.

Закрываю рот и слушаю внимательно. Садовник, хоть и обладает способностью втягивать отдел “Пи” в неприятные ситуации, тем не менее на деле показал, что в мировом равновесии сил он и его товарищи играют не последнюю роль.

— Это не просто убийства, лейтенант. Помнишь тот ледяной ветер в переходе? Не хмурься. Я там был, все видел. Вспомни мужичка с балалайкой, которому ты мелочи пожалел. Я видел и слышал все, что видел и слышал ты, лейтенант.

Сжимаю виски. Голова раскалывается от боли при одном воспоминании о конском топоте и холодной силе, швырнувшей меня, как слепого котенка, мордой в пол.

— Сила, о которой ни ты, ни подружка твоя, ни даже наш бравый капитан Угробов не слышали, идет к нам. С каждым мгновением близится час встречи. Земля на волоске от гибели. Это тебе, лейтенант, не зеленопузые пришельцы, которые на свой страх и риск, нарушая галактические законы, пытаются урвать кусок пожирней от слаборазвитой планеты.

— Понимаю, — шепчу я. — Представители Зла придут в наш мир, чтобы поработить наши души.

— Дурак, — рявкает Садовник из-за вентиляционной решетки. — Начитался, лейтенант, желтых газет и кино иностранного насмотрелся. Добро, Зло! Это все в прошлом. Забудь. Господи, до чего тесные у нас вентиляции!

— Мне нужны подробности.

— Будут и подробности, и факты, и комментарии. Внештатное земное правительство, представителем которого, как ты знаешь, являюсь я, уполномочило меня связаться с тобой и получить предварительное согласие на сотрудничество. Согласишься — станем работать дальше.

— Мы с Пономаревой убиваться будем, а вы в шахте вентиляционной отсиживаться, как всегда? Ваша помощь заключается только в глупых словах. Материальная база отдела никудышная, финансирование никакое. Хреновое у вас внештатное земное правительство.

— Помогали, чем могли. Были трудности, не спорю. Все исправим, лейтенант. Но не ожидал от вас такой неблагодарности. Однако не будем о плохом. У меня ноги затекли. Согласны вы с нами сотрудничать, как прежде?

— У меня есть выбор?

— Ответ, достойный внеочередного звания, — ухмыляются глаза Садовника. — Выбор есть всегда. Или работать, или наблюдать со стороны.

— Лучше работать.

— Вот и ладненько. Возвращайтесь в свой отдел. Очень скоро мы встретимся.

В вентиляционной шахте запыхтело, завозилось, глаза погасли. И только лепестки ромашки продолжают медленно падать на коричневую плитку сантехнического узла.

Вылетаю из подсобного помещения с двумя нулями для служебного пользования. С возможной поспешностью заскакиваю в отдел с гордой табличкой “Стучать строго всем”.

За поваленным столом меня встречает засада, состоящая из Баобабовой и капитана. Оба при взведенном оружии, с решительно настроенными лицами.

— Что за странные игры, старший лейтенант Пономарев? — Угробов зол, и палец его того и гляди нажмет на курок.

Осматриваю кабинет. Весь пол покрыт ровным слоем лепестков. Витает запах весеннего сада. За окном миролюбиво ревут бульдозеры, устраивая на свалке гонки на выживание.

Пожимаю плечами, так как ничего не понимаю. К засевшим за столом товарищам не приближаюсь. В процессе мирных переговоров устанавливаю, что капитан был вызван в наш отдел по телефону голосом, принадлежащим, по определению самого Уг-робова, самому молодому и неопытному работнику отделения. Моим голосом. Возражения не принимаются.

— И что же я говорил?

Усыпанный ромашками пол и недавняя беседа с Садовником заставляют меня ничему не удивляться.

— Обещал представить дополнительные улики по делу маньяка. — Угробов чертыхается, засовывая пистолет в кобуру. Баобабова следует доброму примеру, но из-за стола не вылезает. Только торчит поверх крышки бумажная треуголка.