Легион хаоса
Шрифт:
Вновь видения стали такими четкими, что я почувствовал, как реальность начала ускользать от меня Я застонал и так сильно прижал большой и указательный пальцы к закрытым векам, что у меня перед глазами вспыхнули маленькие цветные звездочки
Боль вернула меня — теперь окончательно — к действительности На совсем короткое мгновение у меня появилось чувство, будто я борюсь с невидимым сопротивлением, которое, как сеть липкой паутины, опутывает меня, но потом после неожиданно резкого рывка она лопнула, и все видения и картины исчезли
Когда я открыл глаза, темнота уже не была такой полной Я узнал серые, потрескавшиеся стены из дерева передо мной, а также слева и справа от меня, а мои руки сжимали что-то холодное, твердое Я сам сидел, прислонившись спиной к стене.
Я осмотрел себя. Моя одежда была заляпана грязью и местами разорвана, кожа в этих местах покраснела и почернела, а кое-где даже покрылась засохшей кровью Казалось, все мое тело представляло собой одну сплошную пульсирующую рану.
Сквозь деревянные стены до меня доносились голоса, приглушенно и настолько искаженно, что я не мог разобрать слов. Но это были голоса людей, по крайней мере, я их различал.
Я попытался приподняться и ударился головой о слишком низкий потолок, я бы снова упал, если бы в крохотном, похожем на ящик помещении оказалось недостаточно места.
Крохотное, похожее на ящик помещение…
Эти слова прозвучали несколько раз эхом в моей голове, прежде чем я понял, почему они вызвали в моей душе такой жуткий, пугающий отклик.
Похожий на ящик.
Маленький.
И к тому же из дерева!
На мгновение меня охватила паника. Часть моего мозга осталась трезвой и рассудительной, но другая, большая часть, заставила меня закричать от ужаса, рисуя в моем воображении страшную картину, будто я лежу в гробу, может быть, уже глубоко под землей, а бормочущий голос там, снаружи, это не что иное, как молитва священника, который благословляет гроб, в то время как стоящие за его спиной могильщики ждут, когда же наконец закончится заупокойная молитва, чтобы засыпать гроб землей.
Гроб, в котором меня хоронят заживо?
Но потом так же быстро, как и появилось, видение исчезло, и паника уступила место чувству слабости, и я со вздохом облегчения прислонился спиной к грубой стене. Я ведь стоял, а гробы опускаются в могилу обычно горизонтально.
Снаружи голоса на мгновение стихли, и тогда я начал кричать. Но сейчас они раздались снова, громче и взволнованней, потом послышались приближающиеся быстрые, семенящие шаги. Раздался глухой удар руки по деревянной стенке моего укрытия, что-то заскрипело, и потом мне в глаза ударил ослепительно яркий солнечный свет.
Я застонал, инстинктивно прикрыл лицо рукой и попытался рассмотреть фигуру, которая возникла передо мной. Но человек надо мной казался лишь черной тенью, обрамленной яркими лучами слепящего света. Я услышал удивленное восклицание, и его фигура от удивления вздрогнула.
— Черт побери! — вырвалось у него. — Что вы здесь делаете? И кто вы вообще такой?
Прошло несколько секунд, прежде чем я отнял руку от лица и посмотрел на человека сквозь слезы, застилавшие мой взор.
А потом прошло еще больше времени, пока чувство успокоения, вызванное его словами, прошло и уступило место парализующему страху.
— Да отвечайте же, черт вас побери! — еще раз потребовал незнакомец. — Как вы попали сюда и кто вы?
Но и на этот раз я ничего не ответил.
Нет, не потому, что не хотел, — я не мог.
Так как я не знал ответов на его вопросы…
Холод висел в воздухе, как невидимый туман, а от стен эхом отражались мелкие шажки крысиных лап. Здесь было не очень светло; хотя через узкие, решетчатые окна высоко под потолком сюда и проникал свет, но помещение было слишком большим и заполненным тенями, которые, казалось, впитывали свет. Словно за серой дымкой находилось что-то такое, что жадно проглатывало свет и послание жизни, которое приходило вместе с ним.
Говард устало поднял голову, шумно втянул воздух сквозь сжатые зубы и, вероятно, в сотый раз попытался разорвать тонкие кожаные ремни, которые стягивали его запястья за спиной.
И в сотый раз тщетно. Человек, который его связал, знал толк в своем деле — пленник даже не мог шевельнуть руками, не говоря уж о том, чтобы освободить их.
— Оставьте в покое, — прошепелявил низкий голос у него за спиной. В тишине, царившей в сыром подвале, он прозвучал необычно громко. Несмотря на это, в нем слышалась боль.
Говард повернул голову и несколько секунд молча смотрел на связанного великана.
— Вы только причиняете себе боль, — продолжал Рольф. — Этот тип знает, как надо связывать человека.
Но и на этот раз Говард ничего не ответил. Они находились в этом подвале почти восемь часов, но за это время обменялись едва ли дюжиной фраз. В их души закрался страх, сделавший любую беседу невозможной.
Говард закрыл глаза, провел кончиком языка по распухшей, лопнувшей нижней губе и шумно вздохнул. Даже дышать было больно. Возможно, они сломали ему одно или даже несколько ребер.
Он с трудом мог вспомнить, как все произошло. Оба одетых в черное воина набросились на него и на Рольфа как дикие звери. Единственное, что он помнил, это размытые картины мелькавших ног и рук.
До него донесся слабый стон. Говард с трудом повернул голову, неловко повернулся со связанными руками и ногами и чуть не свернул себе шею, чтобы увидеть человека, который лежал с другой стороны и так же, как и они с Рольфом, был связан по рукам и ногам, но тому, кажется, досталось еще сильнее.
У Говарда было странное чувство. Сейчас, когда у него появилось время внимательно рассмотреть лицо двойника, их сходство не казалось ему таким уж поразительным. Несмотря на это, в первый момент ему снова показалось, что он смотрит в зеркало.
У человека, находившегося рядом, было его лицо.
Незнакомец со стоном открыл глаза, попытался сесть и с криком боли вновь опустился на землю.
— И не старайтесь, — насмешливо сказал Говард. Его охватило какое-то нездоровое веселье. Он чуть было не рассмеялся.