Легион Видессоса
Шрифт:
Виридовикс опрокинул кувшин и припал к горлышку, жадно глотая и дергая кадыком.
Сива дал посольству небольшой отряд – десять человек.
– Этого достаточно, чтобы показать, что вы находитесь под защитой Империи, – объяснил губернатор. – Конечно, я мог бы отправить с вами весь мой гарнизон, но, боюсь, и этого будет недостаточно, случись с вами настоящая беда. К тому же я не хочу оголять крепость. Степные кланы могут объединиться и сжечь Присту. Они считают нас полезными до тех пор, пока мы не покажемся им опасными.
Губернатор разрешил
Как и предполагал Виридовикс, они были также шулерами. Горгидас наотрез отказался играть с ними, но Ариг и Гуделес не проявили такой осмотрительности. Аршаум проиграл – и немало. Однако Гуделес внакладе не остался.
Услышав об этом, Скилицез выразительно улыбнулся:
– Чернильные души – бандиты куда большие, чем конокрады. Думаю, лошадиному барышнику никогда не угнаться за имперским бюрократом.
– Убирайся под лед, приятель, – ответил Гуделес. Золото звякнуло у него в поясе.
Однако в другом случае чиновник оказался достаточно умен, чтобы обратиться за советом к знающему человеку. Как Горгидас с Виридовиксом, он попросил Арига помочь с выбором лошадей. Только Скилицез достаточно доверял своему опыту и чутью и сделал свой выбор так умело, что даже кочевник посмотрел на видессианского офицера с неприкрытым восхищением.
– Ты взял пару лошадок, от которых и я бы не отказался, – заметил Ариг.
– Как ты можешь такое говорить? – возопил Виридовикс. – Я знаю кое-что о лошадях. По крайней мере то, что все кельты. Но такого большого табуна еще не видел. Все равно что куча фасоли в большом горшке.
Кельт неплохо описал грубоватых низкорослых степных лошадок. Они были крепки и не слишком красивы, совсем не похожи на чистокровных скакунов, столь ценимых в Империи.
Но Ариг сказал:
– Кому нужна большая лошадь? Степные лошадки пробегут расстояние в два раза большее, а травы им нужно куда меньше. Высокий конь просто умрет с голоду. Разве я не прав, моя красавица?
Он похлопал лошадь по губам и отдернул руку, когда она лязгнула зубами, пытаясь его укусить. Горгидас засмеялся вместе со всеми, хотя и немного нервно. В самом лучшем случае грека можно было назвать «слабым наездником». Он очень редко садился на лошадь. Что ж, выбора нет. Однако слова Арига о том, что им предстоит провести в седле несколько месяцев, поневоле заставили его вздрогнуть.
Неделю спустя после прибытия «Победителя» в Присту посольство и сопровождающие его солдаты выехали из северных ворот города.
Хотя в отряде насчитывалось всего пятнадцать человек, на расстоянии он казался куда больше. По обычаю кочевников, за каждым всадником шли пять или шесть лошадей, которые везли припасы и оружие. Кочевники обычно каждый день меняли лошадь, с тем чтобы животные не слишком уставали.
В лучах утреннего солнца сверкнули серебром воды залива Майотик. Он был вытянут к востоку на несколько километров, но пологие берега не скрывали его от глаз. За заливом темнел
Горгидас бегло осмотрелся, однако в настоящий момент ему было не до пейзажа. В основном он занимался тем, что пытался не свалиться с лошади. Как и бывает в подобных случаях, проклятое животное отлично чувствовало беспомощность всадника и, казалось, получало удовольствие, спотыкаясь в очередной раз. К счастью, и видессиане, и кочевники использовали удобные седла с высокими луками и это великолепное изобретение – стремена. Без такого подспорья грек бы уже не раз побывал на земле.
Однако даже все эти удобства не могли уменьшить усиливающуюся боль в бедрах и коленях. Горгидас мог шагать целый день наравне с легионерами, но верховая езда требовала совсем других усилий. Неудобство усугублялось еще и тем, что короткие кожаные стремена, которые были в ходу у кочевников, заставляли сильно сгибать ноги.
– Зачем их делают такими короткими? – спросил грек командира отряда, сопровождавшего посольство.
Офицер пожал плечами.
– В Присте много хаморских вещей, – отозвался он. – Хаморы любят высоко подниматься в седле, чтобы удобнее было стрелять из лука.
Командир отряда, взятого в Присте, – высокий худощавый человек, загорелый и сильный, – был видессианином. Его звали Агафий Псой. Трое или четверо его солдат тоже были, судя по внешности, видессианами. Остальные, несомненно, принадлежали к числу местных жителей, и в их жилах текла смешанная кровь. Между собой солдаты говорили на странном диалекте, настолько густо насыщенном хаморскими словами и таком необычном по грамматике, что Горгидас едва понимал их.
– У меня есть стремена подлиннее, – вмешался Ариг. – Нам, аршаумам, не нужны короткие стремена, чтобы видеть, в кого мы стреляем.
Это замечание вызвало злые взгляды солдат, но аршаум не обратил на них никакого внимания. Горгидас с благодарностью взял у Арига стремена. Это сразу помогло – до определенной, правда, степени.
Но невзгоды грека были сущими пустяками по сравнению с тем, что переносил Пикридиос Гуделес. Чиновник был влиятельной персоной в бюрократическом мире, однако вряд ли он уделял большое внимание физическим упражнениям. Когда первый день путешествия подошел к концу, он неловко свалился с седла и рухнул на кошму, как старик. Его мягкие руки жестоко пострадали от целого дня езды, и поводья стерли их почти до мяса. Со стоном опускаясь на землю, Гуделес сказал:
– Теперь я понимаю, как коварен был Гаврас, когда поручил мне дипломатическую миссию. Вероятно, он хотел, чтобы мой истерзанный труп зарыли в степях. Боюсь, этому желанию суждено скоро сбыться.
– Возможно, он хотел, чтобы ты своими глазами увидел, какую цену платят солдаты за твою безопасность и чего стоят удобства, которыми ты пользуешься в столице, – заметил Ланкинос Скилицез.
– Какой смысл в цивилизации, если нет удобств? Живя в Видессосе, о мой не в меру серьезный друг, ты должен спать у себя дома, в кровати, а не на подстилке посреди улицы.