Легионер
Шрифт:
— Да, гнилое дельце, — сказал Паульсен. — Еще одной атаки нам уже не выдержать.
— Боишься? — повернулся к нему Мазур.
— Ничего подобного — констатирую факт. А факт, как говорится, — вещь упрямая.
Мазур, покусывая губу, прикидывал и так, и этак, но никакого правдоподобного варианта выбраться отсюда не было. Поле для игры сузилось до размера пятикопеечной монеты. И на этой монете теперь были все их возможности для маневра.
— Деваться вам отсюда некуда, — утешал всех голос боевика. — Единственное, что
— Да, командир, — грустно пошутил болгарин Вылчев. — Помощь, конечно, приедет, только помогать уже будет некому. Что можно успеть за десять минут? Можно, скажем, спеть песню. Я-то сам из Пловдива, есть такой город в Болгарии. Не бывал?
— Не приходилось, — скупо ответил Мазур. — В Болгарии я был, но только на побережье.
— Вот так всегда, — отозвался Стефан Вылчев. — Все бывали на побережье. Слов нет, там, конечно, прекрасно. Море, курорты, золотой песок… С этим никто не спорит. Болгария вообще — самая красивая страна на свете. Но ведь у нас и без моря красот хватает. Какие горы, какие пейзажи — дух захватывает!
— Человеку, живущему в пустыне, свой дом все равно самым лучшим кажется, — философски заметил Мазур.
— Согласен, — вздохнул Стефан. — А вот ведь посмотри, командир, как странно устроена жизнь: сам это понимаешь, только когда этот самый дом покинешь.
Они помолчали.
— Десять минут прошло! — раздался голос бандита. — Не хотите по-хорошему? Ну что ж, тогда будем по-плохому.
Последние его слова заглушил взрыв. Следом за ним тишину нарушил шквал огня со стороны нападавших. Густота автоматного огня стала просто предельной.
«Хоть топор вешай», — невесело пошутил про себя Мазур.
Откатившись вправо, он высунулся, и тут же пуля отколола кусочек камня от огромной глыбы, нависавшей над ним. Четники, похоже, пристрелялись хорошо и использовали сложившиеся благоприятные возможности на все сто. Через пару минут Мазур узнал, что еще один легионер тяжело ранен. Фигурки боевиков короткими перебежками, прячась за камнями, полукольцом окружали миротворцев. Шквальный огонь ставил своей задачей не дать никому высунуть головы. Да к тому же положение с боеприпасами становилось совсем хреновым.
— Что со связью? — в который раз поинтересовался Мазур у связиста.
— Наши находятся еще на первом перевале, — оторвался тот от наушников.
Да, первый перевал звучал в данном случае почти как приговор. Учитывая ситуацию, можно было в этом смысле на них не надеяться. Свинцовый рой становился все гуще.
— Я не хочу умирать! — сквозь грохот снова завыл Мартин Берзинс. — Я ни в чем не виноват! Я приехал сюда с ответственным заданием, и я здесь ни при чем!
Однако слова его сейчас абсолютно никого не могли впечатлить.
— Заткнись, идиот, — сквозь зубы прошипел сержант, схватив его за шиворот. — Ты думаешь, кто-то из них послушает тебя? Кто-то скажет: ах, ведь здесь же господин Мартин Берзинс, извините, мы не знали. И не надейся!
— Не суетитесь, — лаконично произнес Мазур.
В следующие минуты стало происходить что-то совсем неожиданное. Огонь еще более усилился, только на этот раз он велся не по легионерам, ставшим почти что мишенью для боевиков. Выстрелы теперь раздавались за спиной у четников. Те прекратили огонь по легионерам и занялись неожиданно возникшими у них проблемами в тылу. Теперь можно было поднять головы.
— Слышишь, командир? — кивнул сержант. — Похоже, у четников вдруг появились проблемы.
Мазур, играя желваками, оценил ситуацию: да, новый противник превращал теперь уже тех, кто нападал, в обороняющихся.
Новыми участниками боя были люди Хайдари. Узнав, что эмиссар сегодня отправляется к нему, что на него готовится нападение, Казим предпринял все необходимые меры.
Удар в спину привел к тому, что четники вынуждены были отступить. Последние редкие выстрелы по позициям Мазура окончательно прекратились, и бой стал откатываться к востоку.
— Привет, миротворцы! — на гребне показался человек с автоматом. — Мы от Казима Хайдари, прибыли к вам на помощь.
— Чего только не бывает на свете, — с юмором прокомментировал Мазур. — Чудеса, да и только.
Через несколько минут вниз стали спускаться люди, а у завала остановилось несколько машин.
— Я Али, — представился руководивший людьми Хайдари человек. На его загорелом лице с длинными закрученными усами играла широкая, чуть насмешливая улыбка. — Ну что, вовремя мы подоспели?
— Да уж, самое время, — согласился Мазур.
Тем временем были принесены и тела убитых. Среди брошенных бандитами трупов не было найдено никаких документов.
— Настоящие Фантомасы, — хмыкнул Мазур.
— Нет, это работа не Фантомаса, это работа Пелагича, — вполне серьезно сказал один из албанцев.
Было похоже, что с этим киногероем он не был знаком.
Пару часов пришлось угробить на завал, однако совместными усилиями эта преграда была разобрана. Колонна в сопровождении албанцев наконец двинулась дальше, к месту назначения.
На господина Берзинса было просто жалко смотреть. Потеряв всякую спесь после своего позорного поведения, совершенно потерянный, выбитый из колеи, он напоминал мокрую курицу. Съежившись на заднем сиденье, он тупо смотрел в пол.
«Шляпа!» — глянул на него в зеркало Мазур.
— Я хотел бы попросить у вас прощения за то, что вел себя так… малодушно, — наконец заговорил Мартин Берзинс. — Я понимаю, что это было недостойно, но ведь я человек невоенный.
Несмотря на эти и дальнейшие слова «раскаяния», голос его звучал неискренне, что сразу отметил Мазур.