Легионы - вперёд!
Шрифт:
— Тихо там что-то, — сказал Эврих, ни к кому не обращаясь. — А могли бы нас встретить.
— Кто? — презрительно бросил Химнерих. — Римляне что ли? Трусливые твари — чего от них ждать?!
Эврих мельком глянул на брата. Губы его чуть скривились — то ли усмехнулся, то ли подавил раздражение. Химнериха он не любил, считал туповатым, но предпочитал держать поближе к себе. Братья — они такие. Никогда не знаешь, чего от них ждать. Эврих помнил об этом как никто другой, до сих пор за спиною шептались, что это он причастен к смерти Теодориха. Но это было неправдой. Крови брата на его руках не было. И не жажда власти двигала им — Теодорих
— Не стоит недооценивать врага. Тем более, что о нас уже знают. Не так ли, Арванд?
Бывший префект кивнул. Его румяное лицо светилось плохо скрываемой радостью, Эврих не сомневался — в мыслях Арванд уже вернул себе звание префекта, конфискованные земли, доходы и всеобщее почитание. И, конечно, свою превращенную в настоящий музей, виллу под Арелатом. Но тот, кто решил бы, что толстый веселый Арванд добродушно простит своих врагов, жестоко бы просчитался. Арванд не забудет изгнания, много крови прольется в Галлии, когда он вновь сядет в Арелате. Ну и пусть потешится. Заслужил. Арванд наводнил Галлию своими людьми, благодаря ему, Эвриху был известен каждый шаг врагов на том берегу Родана.
— Знают, — ответил он. — Я уже говорил, Полемий решил сопротивляться. Так сообщают мои люди. Он собирает ополчение. Ты поступил мудро, решив идти на Авенио. У Арелата он мог бы попытаться помешать нашей переправе, но теперь не успеет.
Химнерих расхохотался.
— Помешать?! Это с крестьянами-то своими? Мы — воины. У нас сорок тысяч мечей, и если только римляне решатся встать на нашем пути, мы выпустим им кишки!
— Умолкни, брат. Если не можешь сказать ничего умного — лучше промолчи.
Химнерих дернул плечом, но ничего не ответил.
— Вот что странно, — продолжил король. — Бургундов там нет, нам известно, что Гундобад увел армию в Италию. Так отчего же Полемий решился сражаться? Не верю, что он надеется на своих ополченцев. Полемий неглуп, он должен понимать, что мы раздавим его. Даже если он запрется в Арелате — рано или поздно мы выкурим их оттуда. На что же он надеется? Хотел бы я знать…
— Галлия полнится слухами, — сказал Арванд. — Я говорил тебе о них. И мое мнение ты знаешь — Полемий использует эти слухи, чтобы вдохновить народ на борьбу. Он использует все, чтобы только удержаться у власти. Ради этого он готов пожертвовать страной и жизнями римлян. Эта нелепая история о легионах Республики, которую он выдумал…
— Ты в нее не веришь?
— Помилуй! Это же очевидное безумие!
— А сенаторы ему поверили.
— Он все ловко обставил. Привел какие-то доказательства. Подставных свидетелей. Ну а люди готовы ухватиться за малейшую надежду. Легко обмануть того, кто готов обмануться.
— Вот как? А ты что думаешь, Викторий?
Король обернулся к невысокому комиту, не проронившему пока что ни слова. Он был облачен в кольчугу и готский военный плащ, но лицо выдавало в нем римского аристократа. Короткие волосы богатейшего землевладельца Аквитании, давно державшего сторону готов, уже тронула седина, но телом он был еще крепок и сам водил в атаку своих букелариев. Это было не в обычае у римлян, однако мрачный кривоногий Викторий любил убивать сам. Краем уха Эврих слышал о его необычных пристрастиях, но кому есть до этого дело? Лишь бы служил верно.
Услышав вопрос короля, Викторий пожал плечами.
— Согласен с Арвандом. Какая-то дикая история. Видно, Полемий совсем потерял разум от отчаяния. Ничего, скоро мы приведем его в чувство! Когда тараны ударят в стены Арелата, сенаторы быстро одумаются и перестанут верить сказкам префекта.
Химнерих хмыкнул, и стоявшие вокруг командиры расхохотались. Эврих не присоединился к веселью.
Первые плоты, нагруженные людьми, отваливали от берега. Солдаты отталкивались длинными шестами, выгребая на середину реки. Армия переправлялась широко, волнующийся Родан покрылся плотами на протяжении нескольких миль, и это вселяло уверенность.
На том берегу поднималась суета. Хорошо различимый, долетал звон колоколов Авенио. Тамошний епископ Сатурнин не соблазнился посулами, не поддался на уговоры, и готовился защищать свой город. Эврих знал, что творится сейчас там — растерянные и испуганные римляне дрожащими руками разбирают оружие из городских арсеналов, слушают пламенную речь епископа, — он мастер на такие речи! — пытающегося зажечь их стылую кровь, занимают места на стенах, собираясь отражать приступ. Он не сомневался — гонцы на самых резвых лошадях летят сейчас в Арелат просить, умолять Полемия прислать помощь. И он знал, что помощь не успеет прийти. Авенио обречен. Также, как обречен Арелат. Также, как Галлия обречена пасть под мечами готов.
Время римлян прошло. Слишком мало у них таких людей, как Сатурнин и Полемий. Слишком мало таких, как Экдиций, отчаянно сражающийся в Арвернии. И слишком много таких, как Арванд и Викторий, готовых предать свой народ ради личной выгоды, денег и честолюбия. В глубине души Эврих презирал их, хотя и пользовался их услугами, раздавал им высокие должности… Время римлян прошло. Бог отвернулся от них. Пришло время готов, и скоро Галлия покорится. Нет на Западе силы, способной остановить его армию. Разве что давно погибшие легионы Рима встанут вдруг из могил.
«Легионы Красса…», — подумал Эврих. «А если бы правда? Это был бы достойный противник!»
Первые плоты ткнулись в пологий восточный берег. Воздух взорвался боевым кличем готов, и, словно вторя ему, далеко на востоке громыхнули первые раскаты приближающейся грозы. Война началась.
Ночной сумрак быстро сгущался над обреченным городом. Красные отблески пожара ярко освещали его улицы и площади, где еще недавно текла размеренная жизнь римских граждан, слышались голоса торговцев и зазывал, вечные пересуды остановившихся поболтать рабов и детский смех. В эту ночь смех сменился плачем, проклятьями и гулом пожарищ. По приказу короля готов, посмевший сопротивляться Авенио был предан огню и мечу.
Эврих вступил в город, когда все уже было кончено. Он шел по горящим улицам, почти не глядя по сторонам. Вокруг прыгали гигантские черные тени. То и дело ветер, спешивший раздуть пожарища, проносил мимо искрящийся пепел. Впереди, среди огромных клубов дыма, угадывалась громада собора — здесь был последний оплот защитников города. Туда и направлялся король. Чуть отстав от него, отдуваясь, шагал Арванд. Лицо бывшего префекта озаряли красные сполохи.
Внезапно из дыма вырвался всадник на черном коне. Дружинники схватились было за мечи, но Эврих даже не повернул головы. Всадник загарцевал рядом, поднял руку и выкрикнул: