Леголас и Атеистка
Шрифт:
Некто продолжал рассматривать Сашку, и у неё почему-то было впечатление, что она видит сама себя. Вот так вот возвышается над собой же сантиметров на двадцать и смотрит.
Выглядела Сашка, по её же мнению, весьма пристойно. Волосы были убраны в причёску «корзинка». Узкие брюки выше щиколотки, блуза без рукавов, зато с огромными карманами на груди, туфли с хлястиком в цвет ремешка брюк — сама классика. Как и просил хозяин салон, по совместительству её родной дядя, мамин брат.
В память о твоих чудесных родителях, дитя моё,
Сашка поморщилась, вспоминая лысого родственника, и вернулась к лицезрению себя.
Да, макияж, пожалуй, ярковат, надо признать…
Стрелки эти… хорошо ещё губы алым не навела, зато не видно следов вчерашнего. И пирсинг на брови очень даже миленько смотрится, и в носу…
Сашка вздрогнула от того, что некто взял её руку, вернее — от ощущения холода от этой руки, она была не просто холодной, она была ледяной, но почти сразу стала комфортной температуры. Она внимательно посмотрела на свою маленькую ладонь в мужской ладони со странно длинными пальцами, и её взгляд сфокусировался на своих тёмно-синих ногтях. Не вызывающих.
Они же короткие.
— Этого не может быть! — почти вскрикнул некто и исчез.
Он просто исчез, словно его и не было.
Сашка моргнула несколько раз и покосилась на травяной настой. Иного объяснения она не видела.
— Что за ерунду ты мне дала? — взвизгнула в трубку Сашка.
— Мята там, душица, листья горошка, — начала перечислять Юлька.
— Анаша?
— Нет, — отпиралась Юля.
— Да что ты! — Сашка почти завизжала. — Поэтому ко мне сейчас приходил Леголас!
— Орландо Блум был в вашем салоне? — подобострастно прошептала Юля.
— Какой Блум? Сам Леголас, собственный персоной. Припёрся, осмотрел меня и свалил со словами: «Этого не может быть».
— Ты можешь не визжать, а спокойно сказать?
— Я и говорю, — провизжала Сашка и ещё раз повторила.
— Наверное, мне надо приехать… — прозвучал явно не на шутку взволнованный голос Юльки. — Ты, главное, оставайся на месте! Слышишь, главное — никуда не уходи.
— Ага, — буркнула Сашка и нажала отбой.
Что мы вчера пили…абсент пили… самбуку пили… веганской ерундой закусывали… точно, завязываю. Или лучше закусываю.
Прошло совсем немного времени, и Сашка уже было начала успокаиваться, хотя и изучила в интернете признаки делирии или «белой горячки» в простонародье, и другие причины возникновения галлюцинаций.
И, на всякий случай, всё же вылила чай, заменив его глотком старого доброго кофеина, заодно решив покончить и со здоровым образом жизни тоже.
Да здравствует мясо и кофе.
Оторвав глаза от журнала, где разглядывала гитары, она снова увидела некоего некто, уже не одного, а в компании. Стоявший рядом мужчина был столь же высок, так же хорошо сложён, с такими же нечеловечески длинными пальцами, но при этом брюнетом с угольно-чёрными глазами. И вот тут-то и было самое примечательное — помимо того, что чёрные волосы каким-то совершенно нелогичным образом светились серебром, его глаза на молодом и очень красивом лице были поистине старыми.
— Ты не мог ошибиться? — вопрошал светловолосый некто.
— Не мог.
— Смотри внимательно! — потребовал светловолосый. — Подойди сюда, — велел Сашке.
— Ага. Тапки теряю, — отрезала девушка.
— Можешь подойти босиком.
— Могу, — согласилась Саша, — но не стану, — и в подтверждение своих слов села на стул, уставившись в журнал.
Ещё чего, слушать глюки… сам уйдёт.
— Видишь? — светловолосый обратился к брюнету.
— Это странно…
— Ты ошибся, — резюмировал некто светловолосый.
— Я никогда не ошибаюсь, — отрезал брюнет. — Подойди ко мне, дитя.
— Тоже самбуку вчера пил? — съехидничала Сашка. — Сочувствую.
— Что-что? — округлил глаза брюнет.
— То, я вчера самбуки напилась, теперь мне мерещатся ушастые, а тебе что? Дети?
— Дитяаааааааа, — в удивлении проговорил брюнет.
— Сгинь, нечистая!
Две высокие фигуры в удивлении смотрели на Сашку, переглядываясь между собой.
— Оба сгиньте! Без глюков голова болит…
— Позволь представиться, дитя, — продолжил вкрадчиво брюнет. — Меня зовут Эарбримад Лифедод Канинейл Финлилир Лирос. Это мои основные имена, остальные двадцать семь не имеют большого значения. Но имени Глюк среди них нет.
— Меня зовут, — последовал примеру светловолосый некто, — Лиросол Аэглор Амарор Маэдфаннот Малор Семнадцатый.
— Я — атеистка, — заявила Сашка, — и во все эти ваши фэнтези-штуки не верю. А теперь Эрбадрид, или как там тебя, и ты, Семнадцатый, сгиньте, а то выпью валерьянки.
— Мистрис Атеистка, позволь объяснить тебе, — проговорил, почти пропел тот, что был Эрбадридом.
— Точно выпью валерьянки! — продолжила угрожать Сашка.
— Ты ошибся, — тоном, не терпящим возражения, сообщил Семнадцатый, и словно для подтверждения собственных слов поманил рукой Сашку, что удивительно — она пошла и встала перед этими двумя.
Семнадцатый смотрел синими глазами в глаза Сашки, но видела она не глаза, а очень странную галлюцинацию. Красивую, но странную.
Она была очень яркая, багряно-золотистая. Там, в центре этой галлюцинации, стояла женщина, странно похожая на Сашку утром, ну, пока она не заплетает пристойно косы и не наносит непристойный макияж. Женщина спокойно улыбалась и смотрела, как к ней подходит тот самый Семнадцатый, что Леголас, и, учтиво наклонившись, сначала касается руки той женщины, и Сашка отчётливо почувствовала ледяной холод, который почти мгновенно прошёл, потом целует её руку, а потом и губы. Сашке вдруг захотелось, чтобы эта галлюцинация не заканчивалась никогда, она была готова досмотреть это видение до самого конца, выпить это пьянящее чувство до самого донышка.