Лёхин с Шишиком на плече
Шрифт:
— Прости, хозяин, — внезапно окая, заговорил он. — Природа у нас, привидений, такая. Как соберемся вместе, так надо поделить владения.
— Владения — мои, — насупился Лехин. — Нечего делить чужое.
— Владения-то твои, да не все твои уровни пространства! — пропел Касьянушка. — Мы ж делим то местечко, что для глаза человеческого недоступно.
— Ага, недоступно! — сказал Лехин, — Раздвинули комнату фиг знает до каких размеров, мебель перевернули, грохоту — хоть святых выноси! И это вы называете — "не все уровни твои"?
Привидения
Под правой рукой мягко выговорил Елисей:
— Алексей Григорьич, ты не переживай. Хорошо ли видишь призраков этих?
— У Дормидонта Силыча в нагрудном кармашке цепочку вижу — от часов, наверное, — отозвался Лехин, — а у Касьянушки шрам на скуле. А что?
Бывший купец еще больше потемнел, схватившись за карман, а у Касьянушки рука дернулась — шрам потрогать, но не потрогал, а побледнел до безжизненного побелочного цвета.
— Так-то, — с некотором высокомерием и где-то даже с удовольствием сказал Елисей, — придется, вам, господа привидения, искать себе другое место для пристанища, ибо орлиное око нашего хозяина проницает и все пресловутые ваши уровни!
"Чему он радуется?" — удивился Лехин. Ах, вот в чем дело. Все остается по-прежнему, в квартире хозяевами в отсутствие домовладельца живут домовые. Но при чем тут "орлиное око" самого Лехина? Он немного поразмышлял и сообразил: ничего себе, привидения думали, что для него, Лехина, они почти невидимы и неслышимы! А поскольку все наоборот, то им необходимо искать другой дом, где человек не будет подозревать об их присутствии. Интересно, а что это значит — то, что Лехин "проницает все уровни"? Видит любую степень прозрачности? И слышит неслышное для других?.. Господи, откуда все взялось…
Заговорил помалкивавший до сих пор Никодим.
— Алексей Григорьич, ежели нужно очень, есть квартирка свободная. Помните, та, что у лифта? Второй год пустует, как хозяева переехали. Там даже домового нет — с собой забрали. Пусть и вселяются туда, и воюют в свое удовольствие.
Как не помнить… Петровна частенько жаловалась, что жить стенка в стенку с пустошью ой как неуютно. Быстрей бы купил кто жилье. Да мало кто зарился на тесную "хрущовку", пусть и в центре города, но по неимоверной цене. "Раскатали губищи-то! — ахала Петровна на хозяйскую цену и поджимала свои, дивясь: — Денег хотят много, а хоть бы квартирантов пустили! От недогады-то, а?"
— Мне все равно, лишь бы в моей квартире их не было. Вот только что скажет Петровна и жильцы из соседнего подъезда, если Дормидонт Силыч и Касьянушка опять войну начнут между собой?
— Так не все проницают, Алексей Григорьич, — объяснил Елисей. — Это редкость страшенная, что человек видит, как мебель падает, или грохот слышит. Ведь всего этого и в помине нет. Призраки-то дерутся да создают обманку, что бы сотворили, будь настоящими.
— Это иллюзия, что ли, получается? — сообразил Лехин. — То есть, если я сейчас войду в свою квартиру, там все будет как обычно?
— Будет-будет! — подтвердил Дормидонт Силыч. — Ну, что, хозяин, нам в пустую квартирку перебираться или как?
Лехин ответил не сразу: загляделся на пригорюнившегося Касьянушку, уж очень он выразительно горевал — по-бабьи подпер щечку кулачком. Качался, словно зуб ныл у него.
— Что еще? — сердито спросил Лехин. Домой хотелось, а тут с призраками возись.
— Вот ведь мы какие бедные-разнесчастные! — запел-заплакал Касьянушка. — Никакого-то нам приюта нет: ни плоти человеческой, ни дома срубленного-построенного! Гонят нас, горемычных, из дома в дом. В кои-то веки кров нам нашли, да и тот пустенький, стены одни голые, головушку-то приклонить негде!
Лехин слушал, ничего не понимал, но видел Дормидонта Силыча, горестно и покорно опустившего голову, и, вместо сочувствия, в нем росло сильнейшее раздражение.
— У-у, нуда-зануда! — внезапно оборвал тихое причитание Касьянушки Елисей. — Не посмотрел еще местечко приютное, а уж заранее оплакал! Идите, идите в квартирку-то! Хозяева уезжали — всю мебель старую оставили, будет вам где не только головушку приклонить: там и буфеты, и сервант, и шкафы остались, не говоря уж о встроенных антресолях. Идите же, кому говорено! Дайте хозяину отдохнуть, наконец!
Касьянушка вспорхнул легчайшей бабочкой и исчез за лифтом. Следом солидно поплыл Дормидонт Силыч, а за ним потянулась вереница привидений, до сих пор робко выглядывавших из-за двери Лехиной квартиры. Подпитываемый коридорным эхом, сопровождал вереницу негромкий гул…
Последняя призрачная фигура растаяла за поворотом. Джучи мурлыкнул, прошел под рукой хозяина, приласкавшись, и скрылся в темноте квартиры.
— Пойдем, Алексей Григорьич, — сказал Елисей, — накормим мы тебя, обиходим. Пока ты под душ, ужин тебе приготовим. Отдохни сегодня от потрясений душевных, а мы поможем.
— Одну минуту, — попросил Лехин, не двигаясь со ступеньки. — Мне хотелось бы кое-что выяснить. Во-первых, о домовых я слышал разное, но чтобы их двое в одном доме…
— Смотря, что ты имеешь в виду, — ответствовал Елисей. — Взять хотя бы наш дом. Девять этажей! По деревенским меркам крупное село будет — квартир эвон сколь.
Лехин сообразил, что вопрос задал не совсем четкий. Но хотелось выразиться поделикатнее, чтобы не обидеть бородатиков, а вот как? К счастью, Елисей догадался сам.
— Ох, хозяин, прости-извини! В квартире твоей я живу, а Никодим — сосед наш. Пока хозяев-то нет, и ходим друг к дружке в гости.
— Понял. А чего эти привидения дерутся между собой? Чего не поделили?
— А видишь ли, Алексей Григорьич, даже на вид они темные да светлые. Вот темные и здесь хотят власть над ними взять, а светлые не даются. Да война у них, чать, понарошная, видимость одна. Никогда им верх не взять — ни той, ни другой стороне. Они же то и знают, да от скуки маясь, глупостями занимаются.