Лекарь, маг и прочее
Шрифт:
– Нездоров? – перебил его Свегота.
– Рука у него сломана.
– Ну если только рука, тогда другое дело, – Свегота усмехнулся, – я уж грешным делом подумал, что зараза у него какая.
– Нет, заразы нет. Только травма, – Свир налёг грудью на стол, – так как, согласен? Естественно не задаром.
– То что не задаром, это понятно, – Свегота зевнул, прикрыв рот ладонью, – да
только ошибся ты, не знаю как звать…
– Свир, лекарь Свир.
– Ну
И увидев, как при этих его словах изменилось лицо лекаря, спросил: – Что, очень в Загжеб нужно? Даже сломанная рука друга не сдерживает?
– Очень, – ответил тот, – вопрос жизни.
– И смерти?
– Может быть и так. Хотя очень не хотелось бы.
– Извини, лекарь Свир, но здесь я ни чем тебе помочь не могу… – развёл руками Свегота.
– Постой, можешь! – воскликнул Свир, – нет ли у тебя в обозе ослика или мула, которые тебе не особенно нужны? Если есть, то продай.
Купец некоторое время раздумывал, потом улыбнулся и сказал: – есть у меня осёл, продам его тебе, но предупреждаю – упрямый он, как не знаю кто. Если что ему не по нраву, ни за что не станет делать. Хочешь? Бери!
– Сколько?
– Три золотых цехула!
Все кто слышал их разговор с недоумением посмотрели на купца. Ведь за такие деньги можно купить не какого-то упрямого осла, а вполне приличного скакуна под седлом.
– Согласен, – Свир не стал торговаться, – показывай товар.
Свегота покрутил головой: – Ай да лекарь, удивил. Видать и вправду очень надо. Эх, знал бы что согласишься – большую цену назвал. Ну да что сказано, то сказано. Пошли.
Они направились к выходу.
Зивур тихонько толкнул Двина: – Я уж подумал, что сорвалось наше дело, ан нет. Ещё не всё потеряно.
Двин в ответ молча кивнул головой.
Трактир не спеша заполнял народ. А что? Погода – дрянь, делать нечего. Так что все сюда, господа хорошие. Здесь и чарку пропустить, и какие-никакие новости узнать, да и вообще с людьми пообщаться.
Вернулись наши коммерсанты довольные друг другом. Свегота затягивал шнурки на горловине кошеля, который только что пополнился золотом, а Свир держал в руке остро заточенную с одного конца палочку – погоняло для осла. Как оказалось, Свир выторговал кроме ослика ещё и небольшую тележку, в которую того можно было запрячь.
– Ну ты и хват, друже, к ослу ещё и тележку сторговал, – Свегота хитро подмигнул Свиру, – торговлей займись, гибнет в тебе купеческая жилка.
– А он и лекарь не из последних, – услышали они голос подошедшего к ним Зивура, за которым тенью следовал Двин. – Людей лечит на раз, – продолжил Зивур, – ему стоит только глянуть на больного и всё сразу понятно, перелом или аллергия.
– Ал.. чего?– спросил Свегота.
– Недуг такой, – довольно хмыкнув, пояснил тот, – когда человек что-то не переносит, укус пчелы например.
– А ещё он хорошо про информацию объясняет, – подал голос Двин, – и вообще, у него Марцинкус в тестях ходит.
Такого оборота речи от Двина никто не ожидал. А он, поняв, что сморозил какую-то чушь, со словами « Пойду воздухом подышу», с независимым видом удалился.
– Так ты и есть тот самый Свир? – купец хлопнул ладонью о стол.
– Не знаю тот или нет, но то что Свир, точно, – лекарь недоумённо пожал плечами.
– Послушай! Не был ли ты по зиме во Младове? – не унимался Свегота.
– Был.
– Ну точно! Как же я сразу-то не признал! Ты ж тогда…, – купец торжествующе обвёл взглядом присутствующих. Потом развязал кошель, достал из него золото и положил перед Свиром на стол. Тот ошарашено посмотрел на Свеготу: – Это зачем? Я же у тебя честь по чести ослика и тележку…
– Мил человек, – Свегота с умилённой улыбкой смотрел на него, – да я с тебя, по гроб жизни своей, денег не возьму.
Народ в трактире зашумел. Виданное ли дело, купец от денег отказывается. Раздались голоса: – Да, дело-то в чём? Расскажи! Поведай!
– Зачем это? Не надо, – попытался возразить лекарь, но его уже никто не слушал. Все взоры были прикованы к Свеготе.
– Нет уж! Пусть люди знают, кто с ними сейчас мёд пьёт, – купец обратился к залу, – слушайте честной народ, расскажу всё без утайки. Значит, зимой это случилось, во Младове. Привёз я тогда товару всякого на продажу. Ярмарка там была. Обычно из домашних с собой никогда никого не брал. А в этот раз дочка мне: – Возьми, тятя, на ярмарку.
– А чего это она запросилась? – спросил кто-то из за спины.
– Да я как-то ей рассказывал, что во Младове на зимней ярмарке всяких забав
много. Ну там горки снежные, карусели, балаган с куклами. Дочка видать слова мои запомнила, вот и стала проситься. Подумал я , а что пусть со мной поедет. Жене говорю, мол так и так, а Флёра? А она мне: – И то правда, пусть ребёнок порадуется.
Короче говоря, приехали мы во Младов. Ярмарка в самом разгаре. И забав всяких, хошь для детей, хошь для взрослых видимо не видимо. Товары мои бойко разошлись, так что через пару дней я уже освободился и можно было поразвлечься. Все забавы с дочкой обошли, ничего не пропустили. То-то она радовалась, а я, глядя на Зоряночку мою, сам радовался как ребёнок.
Свегота замолчал, сделал пару глотков и продолжил: – Вот, как сердце чуяло, что не надо было на реку идти. А Зоряночка мне: – Тятя, пошли посмотрим как люди по льду катаются. Вобщем, уговорила. Подходим, гляжу лёд от снега очищен, а местные, с гордым видом по нему туда-сюда скользят. Пригляделся я, что такое? К их ногам железяки верёвками примотаны. Вот на этих железках-то они по льду и ездят. Засмотрелся я, вдруг слышу плеск какой-то и голос Зоряночки моей « А-а-а-а-а-а!» Оглянулся и похолодел, дочь моя в проруби. Я сам даже сообразить ничего не успел. А какой-то парень, не долго думая рванул к проруби где дочка моя уже с головой под воду ушла. И с разбега прямо туда, в прорубь и то же под воду. Тут мне как обухом по голове: «Что ты стоишь, олух, там же дочь твоя…» Только я шагнул к проруби, как вдруг вода в ней зашевелилась, и парень тот выныривает, и Зорянку на руках держит. Тут уж и народ подоспел, шумят, галдят. А я еле иду, ноги совсем как ватные.