Лекарство для покойника
Шрифт:
Турецкий. Так чем все закончилось?
Раструба. Да ничем. Я их еле-еле уговорил разделить поровну деньги, которые я проиграл. Надулись друг на друга и не разговаривали до утра, пока Катя Леонида Георгиевича не нашла. С дыркой в голове. Тут уж не до обид стало.
Турецкий. Вы уверены, что на этом все закончилось? И что между ними не было размолвок прежде?
Раструба. " Слушайте, ну они же не красны девицы, в конце концов! Могли и поспорить и послать друг друга, но все профессионалы и знают, что дело – прежде всего. И потом, разве проработали бы они
– Ты мне не вопросы задавай, а скажи, что сам про эту песню думаешь? – Грязнов обращался к единственному человеку в его кабинете – Володе Софрину.
– А что тут думать? – сам себя риторически вопросил Софрин. – Если информация Призера – это не липа, вполне возможно, что любителя азартных игр Гукка уже опустили с камнем на шее в воду. Поди его теперь ищи.
– А если липа? – начальник МУРа хитро сощурился на подчиненного.
– Ну, тогда… он нам ее зачем-то подсунул, – сообразил Софрин. И несколько испугался.
– Вот именно! – Грязнов поднял вверх указательный палец. – Надеюсь, ты и сам сообразил, что за фрукт этот принц Карамышев.
– Да уж. Мягко стелет, да жестко спать, – сказал Софрин и, хотя совершенно не хотел пить, налил из графина стакан воды и выпил в два глотка. Неприятное ощущение, будто побывал в норе у гремучей змеи, еще не прошло. – И эти подручные его, те еще субчики.
– Какие подручные?
– Шум и Али. Странные клички.
– Это не клички. У вас, гражданин оперуполномоченный, слабая тактико-специальная подготовка. А московский криминальный мир нужно знать наизусть!
– Как же это не клички, – обиделся Софрин, – когда я слышал, что они так друг друга называли?!
– Это часть кличек. Шум – значит Шумахер. А Шумахер – Артем Падловский, личный шофер Призера, водила «без тормозов». А Али – это Али-Баба, или – Альберт Ушкин, просто амбал, то бишь телохранитель шефа. Усек? Но это все детали. Теперь о главном. – В любом случае, – подвел итог Грязнов, – сбрасывать со счетов ничего нельзя. А это значит, что у нас появилась еще одна версия, а с ней и больше работы. Надо отрабатывать все варианты: и с бегством, и с убийством старика.
Софрин заерзал на стуле.
– Так мне…
Грязнов его перебил:
– Что тебе дальше…
А его перебил телефон. Звонок был явно междугородный.
Виктор Гукк. Протокол допроса свидетеля гр-на Гукка В. Крым, Гурзуф. 24 августа, 16.30 -17.15
Турецкий. Где вы были в ночь на 19 августа?
В. Гукк. В гостинице «Ялта».
Турецкий. И вы сможете это доказать?
В. Гукк. Полагаю, что да.
Турецкий. Тогда сосредоточьте свои усилия на временном интервале от трех часов до половины пятого. Кто может подтвердить ваше присутствие там?
В. Гукк. Я же снял номер. Значит, администратор.
Турецкий. Во сколько вы сняли номер?
В. Гукк. Пожалуй, в половине двенадцатого.
Турецкий. В таком случае это ничего вам не дает – вы могли снять номер, а потом легко вернуться в Гурзуф, войти в комнату Богачева, когда он спал, и застрелить его.
В. Гукк. Что?!
Турецкий. Это только предположение. Против которого вы не можете возразить.
В. Гукк. Дайте подумать. Думаю, где-то в половине четвертого я заказал шампанское в номер. А принесли его минут через двадцать. Я сам забрал поднос у официантки. Такое алиби вас устроит?
Турецкий. Если она его подтвердит. Вы были в номере один?
В. Гукк. На этот вопрос я не стану отвечать.
Турецкий. То есть не один?
В. Гукк…
Турецкий. Вот и ответили. Но если так, то это ваше лучшее алиби. Пусть ваша спутница подтвердит, что вы были в гостинице интересующие меня полтора часа, и я от вас отстану.
В. Гукк. Думаю, вы и так отстанете, когда официантка подтвердит мои слова.
Турецкий. Как ее зовут?
В. Гукк. Виктория, кажется. Легко найти. Крашеная брюнетка, волосы до плеч, расчесанные на прямой пробор.
Турецкий. Ладно. А как зовут даму, которая была с вами в номере?
В. Гукк…
Турецкий. Или, может, это был молодой человек?
В. Гукк. Не хамите. Человек, который был со мной в номере, не имеет ни малейшего отношения к данной истории. Так что не хамите, пожалуйста.
Турецкий. Это моя работа. Так я добиваюсь правды, когда мне отказываются предоставить другими путями. Значит, все-таки не скажете?
В. Гукк. Увы.
Итак, подвел для себя неутешительный итог Турецкий, снова оказавшись в своем номере, складываются какие угодно комбинации.
1. Каждый из двух охранников, выходивших из дома, вполне мог застрелить хозяина, поскольку оба выходили в искомый промежуток времени.
2. Кроме того, их шеф Трофимов вполне мог вступить в сговор с кем-то из них, а то и с обоими сразу, с целью отправить своего работодателя на тот свет.
3. Кроме того, оставшиеся четыре охранника (Фискалов, Мальцев, Крамаренко и Томский), которые якобы спали, то есть находились в доме, тоже вполне могли совершить убийство.
4. Жена, то есть теперь уже вдова, тоже могла застрелить Богачева.
5. Единственный человек, который, похоже, не мог этого сделать, – Виктор Гукк, его алиби подтверждается служащими гостиницы «Ялта». В частности, официанткой Викторией. Турецкий ее вспомнил (она обслуживала его и Богачеву возле бассейна), так что разыскать барышню не составило труда.
6. На подоконнике комнаты убитого были обнаружены сырое полотенце и плавки. По свидетельству жены и домочадцев, Богачев был большим любителем ночных купаний. Правда, охрана не видела, чтобы их хозяин ночью выходил из дому, но, учитывая, что они были не на шутку увлечены покером, немудрено, что пропустили ночной вояж Богачева к морю. Значит, возможен еще вариант, при котором Богачев вернулся в дом не один, а со своим будущим убийцей. И открыл ему сейф?!