Лекарство от смерти (Исцеление смертью)
Шрифт:
Так, может, мир вовсе не так плох? Вон сколько народу спешит по делам, поддерживая привычный быт и жизнь в обществе. Однако чем дальше они ехали, тем больше Томас подмечал деталей. И тем больше усиливалась тревога: люди насторожены, старательно избегают друг друга — и не просто из вежливости. Почти каждый прижимает к лицу тряпку.
Стены зданий были обклеены плакатами: где-то порванными, где-то закрашенными из баллончиков, — которые предупреждали о Вспышке, сообщали меры предосторожности, напоминая о том, как опасно покидать город. Разъясняли, как вести себя при встрече с инфицированным. На некоторых изображались портреты конченых шизов, на других — некой женщины: лицо напряженное, волосы убраны назад, — а внизу девиз: «СОВЕТНИК ПЕЙДЖ ЛЮБИТ ВАС».
Советник Пейдж… Имя Томас вспомнил моментально. Бренда говорила: ей можно доверять. Томас уже повернулся к Бренде и хотел спросить, но промолчал. Лучше подождать, когда рядом не будет лишних ушей. Дальше шли те же плакаты с изображением Советника, только покрытые слоем граффити: с рогами и усиками ее было совсем не узнать.
По тротуарам чуть ли не толпами ходили патрульные: красные рубашки, на лицах металлические респираторы, в руках — пистолеты и миниатюрные приборы для проверки на вирус. Чем дальше такси уезжало от внешней стены, тем грязнее становились улицы: всюду мусор, почти на каждой стене граффити, окна выбиты, — и хотя солнце отражалось от стекол на верхних этажах, место все равно выглядело до жути темным.
Машина свернула в переулок, и Томас поразился царившей здесь пустоте. Наконец таксист притормозил у панельной двадцатиэтажки и возвратил Хорхе карточку. Приехали, пора выходить.
Едва вся компания выбралась наружу, такси умчалось прочь. Хорхе указал на ближайшее крыльцо.
— Нам туда, квартира 2792 на втором этаже.
Минхо, присвистнув, заметил:
— Тут мило.
И правда: глядя на сложенные из тускло-серого кирпича, покрытые граффити дома, Томас начал нервничать. Подниматься по лестнице совсем не хотелось. И уж тем более не хотелось заглядывать внутрь.
Бренда подтолкнула его в спину.
— Ты привел нас сюда, шагай.
Тяжело сглотнув, Томас зашел в подъезд, поднялся на второй этаж и замер перед дверью квартиры номер 2792: исцарапанная, покореженная, она словно провисела здесь на петлях тысячу лет. От выцветшей зеленой краски осталось лишь несколько хлопьев.
— Безумие, — прошептал Хорхе. — Мы спятили.
— Томас однажды выбил из Галли кланк, — фыркнул Минхо. — Выбьет и на сей раз.
— Если только Галли не притаился там с пушками.
— Может, заткнетесь? — одернул их Томас. Нервы начинали пошаливать. Не говоря больше ни слова, он постучался, и через несколько мучительно долгих секунд дверь открыли.
Перед ними стоял Галли собственной персоной. Однако перемены с его лицом произошли поразительные: жуткие шрамы, похожие на тонких белых слизней, правый глаз почти не открывается, нос — и без того крупный и неровный — заметно смещен в сторону.
— Рад видеть, — дребезжащим голосом произнес Галли. — Вы как раз к концу света.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Отступив назад, Галли приоткрыл дверь пошире.
— Проходите.
При виде его изувеченного лица Томас ощутил вину. Он не знал, что сказать или сделать, и потому заставил себя просто кивнуть и войти.
В темной комнате было чисто и пахло беконом. Мебели Томас не заметил; на широком окне висела желтая простыня, отчего создавался причудливый и страшноватый световой эффект.
— Присаживайтесь, — сказал Галли.
Томасу не терпелось узнать, как «Правая рука» проведала об их побеге и что им нужно, однако чутье подсказывало, что лучше проявить выдержку: пока придется играть по правилам хозяев.
Беглецы уселись в ряд на голом полу, и Галли — перед ними, словно судья; страшный в приглушенном свете, он смотрел на них налитым кровью, опухшим глазом.
— Минхо ты помнишь, — неловко начал Томас. Минхо и Галли коротко кивнули друг другу. — А это Бренда и Хорхе. Они работали на ПОРОК, но сейчас…
— Я знаю, кто они такие, — перебил его Галли. Голос его звучал отнюдь не безумно — скорее безжизненно. — Утырки из ПОРОКа вернули мне прошлое. Без спросу, смею добавить. — Он вперил взгляд в Минхо и полным сарказма тоном напомнил: — Ты был очень мил со мной во время последнего совета. Спасибо за все.
Томас поморщился, сжался, когда перед мысленным взором всплыла картина: Минхо хватает Галли и, швырнув на пол, сыплет угрозами.
— Тяжелый день выдался, — ответил Минхо.
Он серьезно?! По лицу не скажешь. И Минхо, похоже, вовсе не жалеет о содеянном.
— А, ну да, — произнес Галли. — Кто прошлое помянет — тому глаз вон, так?
Затем хихикнул, как бы подсказывая, что забывшему прошлое — так и оба глаза положено выколоть. Минхо, впрочем, вины явно не ощущал. В отличие от Томаса.
— Прости, Галли, за то, что я с тобой так, — глядя пареньку в глаза, произнес Томас. Лишь бы тот поверил, понял, что ПОРОК — их общий враг.
— Ах, простить тебя? Я убил Чака. Он мертв. По моей вине.
Никакого облегчения Томас не испытал, лишь грусть.
— Это не твоя вина, — успокаивающе произнесла Бренда.
— Кланк собачий, — отозвался Галли. — Будь у меня воля, я бы сумел воспротивиться контролю. Мне казалось, что цель — Томас, не Чак. Того бедолагу я бы в жизни не тронул.
— Как великодушно, — заметил Минхо.
— То есть моей смерти ты хотел? — уточнил Томас, удивленный искренностью Галли.
Тот поморщился.
— Вот только не надо ныть. Тебя я ненавидел больше, чем кого бы то ни было. Хотя прошлое пусть останется в прошлом. Пора поговорить о будущем, потому что конец света на носу.
— Э, э, секунду, muchacho, — остановил его Хорхе. — Сначала ты расскажешь все, что приключилось с тобой с момента ссылки и до сих пор, до этой самой минуты.
— Как вы узнали о нашем приезде? — добавил Минхо. — И когда? Что за странный чувак доставил нам записку?