Лекции Алексея Миллера на Полит.ру
Шрифт:
Формирующаяся империя «Газпрома», если это термин применим в данном случае, весьма отличается от межгосударственных интеграционных проектов прежних лет. Она не нуждается в политической интеграции и заметно менее чувствительна к смене политических сил, находящихся у власти в Восточной Европе. Не менее важно, что эта империя опирается на коммерческие контракты, легитимна с точки зрения международного права [13] и способна защищать себя в судах.
13
Этот проект может не нравиться, но попытки его заблокировать со стороны, например, США, выливаются для Вашингтона в серьезные траты. Так, в 2005 г. США пришлось выделить Грузии около 50 млн. долларов, чтобы убедить Тбилиси не продавать Газпрому распределительные сети.
В последние годы отношения России и Польши неизменно были сложными. В то же время, как убедительно показано в статье С. Дембского в этом сборнике, официальная Варшава, во всяком случае, на уровне министров иностранных дел, неизменно старалась сохранять сдержанный тон. В целом то же можно сказать и об официальной позиции Москвы. Разумеется, польские средства массовой информации отнюдь не придерживались этой линии. Антироссийские кампании в польской прессе представляли собой дежурное явление в течение последних полутора десятилетий. В российских средствах массовой информации польская тема появлялась заметно реже, хотя всплески антипольских настроений также имели место.
В 2004 и 2005 гг. мы стали свидетелями резкого обострения отношений между Москвой и Варшавой, что было обусловлено целым рядом причин. Чаще всего это связывают с вмешательством президента А. Квасьневского в кризис на Украине осенью 2004 г. В Москве его роль в киевских событиях восприняли с нескрываемым раздражением, хотя Москва сама создала все условия для успеха его миссии своей слишком активной и неуклюжей поддержкой В. Януковича. Именно благодаря этому Квасьневский смог мобилизовать для активного вмешательства в события на Украине ведущие фигуры ЕС, хотя изначально и Берлин, и Париж надеялись остаться в стороне. Между тем, Квасьневский, благодаря своим контактам в обоих лагерях украинских политиков, сыграл важную роль в предотвращении использования силы со стороны режима Кучмы, за что, в конечном счете, ему должны быть признательны все участники противостояния.
События в Киеве показали, что претензии Варшавы как новоиспеченного члена ЕС на ведущую роль в определении восточной политики этой организации при определенных обстоятельствах могут стать реальностью. Дальнейшее ухудшение отношений Москвы и Варшавы в 2005 г. происходило уже в условиях, когда недружественные заявления и жесты делались на уровне высокопоставленных официальных лиц. Российская сторона в этом плане отнюдь не отставала от польской: достаточно напомнить о том, как Путин «забыл» упомянуть поляков среди тех, кто сражался с нацизмом во время празднования 60-й годовщины Победы, о том, как российский президент поспешил высказаться об избиении детей российских дипломатов в Варшаве в первый же день после происшествия, и о том, как были затем избиты сотрудники польского посольства в Москве. Вряд ли следует объяснять это лишь раздражением в связи с украинскими событиями. Готовность Москвы к эскалации напряженности в отношениях с Варшавой может иметь и «рациональное» объяснение. Никакой положительной повестки дня в сфере международных отношений в Восточной Европе у Варшавы и Москвы на сегодня не видно. Польша выступает адвокатом скорейшего принятия Украины (а также, в принципе, Белоруссии и Молдовы) в ЕС и НАТО, подчеркивая при этом, что данный вопрос совершенно не касается России. Польша наиболее активно из всех стран ЕС поддерживает оппозицию Лукашенко в Белоруссии [14] и не скрывает критического отношения к проектам российско-белорусской интеграции. Наконец, Польша, вместе со странами Прибалтики, предпринимает все возможные усилия для того, чтобы торпедировать проект строительства газопровода из России в Германию по дну Балтийского моря. В целом Польша претендует на роль лидера, вокруг которого могли бы объединиться те новые члены ЕС, чьи отношения с Россией остаются весьма неблагополучными. Она же играет активную роль в попытках создания новой организации «Содружество демократического выбора», об антироссийской направленности которой открыто говорят некоторые ее участники. Варшава настойчиво говорит в Брюсселе о необходимости «энергетической солидарности» стран ЕС, причем в ее трактовке этого понятия «Газпром» выступает как источник угрозы, в том числе и политической. В этих условиях дальнейшая эскалация напряженности в двухсторонних отношениях Москвы и Варшавы, акцентирование при каждом удобном случае польской русофобии может помешать Польше в ее стремлении утвердиться в качестве ведущей силы, определяющей восточную политику ЕС, ведь страны «старой» Европы обострять отношения с Москвой не хотят.
14
Отношения Минска и Варшавы сегодня плохи как никогда. Отчасти это связано с конфликтом вокруг Союза поляков в Белоруссии, который Лукашенко поставил под свой контроль, отстранив прежнее нелояльное ему руководство. Именно в Польше создана радиостанция для вещания против режима Лукашенко. Но наиболее важно, что Польша неизменно предоставляла убежище белорусским оппозиционерам, оказывала им поддержку, насколько это возможно, в самой Белоруссии и старалась усилить свое влияние в среде белорусской интеллигенции и молодежи, в том числе приглашая на учебу и стажировки.
Трудно предсказать, насколько успешной может быть такая тактика, основанная на принципе «чем хуже, тем лучше». Пока что политические процессы в самой Польше, где пришедшая к власти в конце 2005 г. консервативно-католическая и националистическая партия братьев Качиньских «Право и справедливость» всерьез рассматривает возможность коалиции с радикальными популистами и евроскептиками из Лиги польских семей и Самообороны, скорее подрывают позиции Польши в ЕС. Сама же по себе Польша не обладает ни экономическим, ни политическим потенциалом для того, чтобы в длительной перспективе играть ведущую роль в Восточной Европе. Именно кризисные ситуации в Восточной Европе создают для Варшавы дополнительные возможности.
Болгарский политолог Иван Крастев дал полезное определение ЕС как великой державы с неопределенными границами [15] . Оно требует уточнения. Во-первых, ЕС лишь потенциально является великой державой, и не вполне ясно, сможет ли он ею стать. Во-вторых, ЕС обладает уникальным механизмом расширения, легитимность которого никем с правовой точки зрения не оспаривается. Способность ЕС создавать у своих соседей мощную положительную мотивацию для присоединения к Союзу сегодня является главным инструментом внешнеполитического влияния ЕС. Но это же является источником определенной внешнеполитической слабости Евросоюза.
15
Krastev I. Putinowskie «społeczeństwa obywatelskie»? Imperium rosyjskie po pomarańczowej rewolucji // Europa. — № 43, — Kraków, 2005, 26.10. — S. 6.
Оценивая возможности политики ЕС в Восточной Европе, нужно иметь в виду, что неверно рассматривать эту проблему по аналогии с влиянием ЕС в последние пятнадцать лет на страны прежней Восточной Европы, которые теперь принято называть странами Центральной Европы. Принципиальное различие состоит в том, что в отношении стран Центральной Европы ЕС сразу ясно определил перспективу членства. Именно этот фактор оказывал решающее стабилизирующее воздействие как на внутриполитические процессы, так и на отношения между странами региона. Иными словами, за правильное поведение был твердо обещан приз — членство в ЕС. Можно только догадываться, как развивались бы, например, отношения Венгрии с Румынией и Словакией, если бы все эти страны не рассматривали вступление в ЕС как приоритет своей внешней политики. Внутренняя стабильность, сдерживание авторитарных тенденций и радикального национализма тоже во многом определялись в странах Центральной Европы и в прибалтийских республиках этим фактором.
Когда полпред Украины в ЕС Р. Шпек настаивал в январе 2006 г. на том, чтобы ЕС дал обещание его стране, что она будет принята в Союз, он, на самом деле, касался главной болевой точки сложившейся ситуации. Не желая связывать себя обещаниями такого рода, Брюссель лишает проевропейских политиков на Украине важнейшего ресурса легитимации, причем в ключевой момент перед парламентскими выборами. Сам факт того, что в этой ситуации ЕС не готов дать такое обещание даже в отношении отдаленного будущего, свидетельствует о глубине разногласий о будущем Восточной Европы среди политиков Союза.
В ЕС нет и в ближайшее время не будет консенсуса по вопросу о возможности дальнейшего расширения Союза на восток. Вместе с тем, Евросоюз уже не желает рассматривать пространство СНГ и, прежде всего, страны Восточной Европы как зону преимущественного влияния России. Внешнеполитические неудачи в Восточной Европе в 2003 и 2004 гг., кажется, заставили Кремль понять и принять эту новую реальность. В то же время ЕС, в особенности «старая» Европа, не заинтересован в том, чтобы превращать этот регион в зону конфронтации с Россией. В ближайшее время предстоит трудный диалог ЕС, Москвы и стран Восточной Европы о том, каковы будут новые правила игры на этом пространстве. Первый этап выяснения новой реальности уже пройден — он заключался в расставании прозападных элит Восточной Европы с иллюзиями относительно возможности ускоренного марша в ЕС по образцу стран Центральной Европы.
Москва же до сих пор целиком полагается в своей европейской политике на контакты с Парижем, Берлином и Римом. Между тем в 2005 г. Г. Шредер уступил пост канцлера А.Меркель, которая вовсе не нуждается в тех особых отношениях с Путиным, за которые она не раз критиковала Шредера в ходе избирательной кампании. С. Берлускони вполне может потерять свой пост уже в 2006 г. Ж. Ширак тоже переживает закат своей политической карьеры, и на смену ему в 2007 г., если не раньше, может прийти Н. Саркози, никаких симпатий к России до сих пор не проявлявший.