Лекции по истории Церкви
Шрифт:
Родившийся в крестьянской хижине, этот Юстиниан получил теперь прекрасное образование и стал разностороннейшим человеком своего времени. Даже для VI века, который не был беден богословами, Юстиниана можно назвать выдающимся богословом. Сразу после того как Юстин стал императором, Юстиниан принимал самое деятельное участие в делах правления, а когда дядя скончался, усыновленный им племянник стал его преемником. Деятельность этого императора протекала в очень трудных условиях, ведь кроме монофизитской ереси были всякие другие проблемы — военные, социальные, этические. В самом начале своего царствования Юстиниан подавил большое народное восстание в Константинополе. Восставшие сгруппировались вокруг основных цирковых партий. Дело в том, что в Константинополе и в других больших городах империи существовали партии цирка, то есть группировки, возникавшие вокруг спортивных команд. Эти партии, однако, выходили далеко за область спортивных интересов и принимали очень большое участие в политике. Они были таким сильным политическим фактором, что до Юстиниана в какой-то степени ограничивали императорский абсолютизм. Юстиниан подавил
Юстиниан мечтал о восстановлении Римской империи в ее прежнем объеме. Империя эта понесла очень большие потери в результате великого переселения народов. Восточная и часть со столицей в Константинополе уцелела, в то время как вся западная была еще в V веке захвачена варварами, и на ее развалинах образовалось несколько германских королевств. Катастрофа усугублялась тем, что некоторые из этих варваров исповедывали арианство. И вот, Юстиниану ценой огромных усилий всего государства удалось в какой-то степени вернуть часть некогда утраченных владений Римской империи. Он отвоевал Италию (причем война продолжалась целых 20 лет) отвоевал острова Средиземного моря, некоторую часть Испании, и кроме того, отнял у варваров латинскую Африку (область, главным городом которой считался Карфаген). Юстиниан был наследником традиций Римского государства, так же, как и наследником традиций греческой культуры. Знаменитое римское право, которое в некоторых государствах формально продолжало действовать до начала XX века, квалифицировано, т. е. собрано, классифицировано именно Юстинианом. Для церковной истории имеет значение — «Кодекс» Юстиниана, и, прежде всего, — его, так называемая, «Новая булла». Кодекс — это сборник императорских законов, среди этих законов немало относящихся к церковной жизни.
Еще больше таких законов в сборнике «Новеллы». Новеллами назывались новые законы Юстиниана, изданные после того, как он кодифицировал право в трех сборниках. «Новеллы» составляют 4-ю часть юстинианова законодательства. Если первые три части содержат законы, составленные на латинском языке, то Новеллы — преимущественно на греческом. Таким образом, здесь уже чувствуется эллинизация самой жизни двора: хотя латинский язык официально сохраняется, но греческий постепенно вытесняет его и отсюда. Законы Юстиниана очень часто касаются церковной жизни. Император считал себя компетентным во всех сферах жизни Церкви — например, в одном из законов он осуждает тех духовных лиц, которые молитвы литургии читают про себя. В соответствии с древней практикой, он требует чтения молитв и на литургии и во время крещения вслух. Он издавал законы об избрании и назначении епископов, указы вероучительного характера. Сравнивая законодательства Юстиниана и знаменитый «Духовный регламент» Петра Великого, историк Голубинский говорит, что Юстинианово законодательство — это не один, а несколько «Регламентов». До Халкидонского Собора включительно Вселенские, а также поместные Соборы, активно занимались церковно-законодательной деятельностью. Четырем первым Вселенским Соборам принадлежит большой корпус церковных правил. При Юстиниане, — конечно, в прямой связи с законодательной деятельностью императора, — законодательная деятельность соборов замирает, а проще говоря, — прекращается. Ни V Вселенский Собор, который произошел в царствование Юстиниана, ни VI Вселенский Собор, который состоялся более чем через сто лет спустя после смерти этого императора, не издали никаких церковных узаконений. Но зато едва ли не сразу после Юстиниана появляется новый тип церковно-законодательных памятников. Если до Юстиниана церковные каноны мыслились как нечто совершенно самостоятельное, не имеющее соприкосновения с областью государственного законодательства, то после Юстиниана (и даже в последние годы его царствования, здесь неясная хронология, плюс-минус два года) возникают законодательные сборники под названием «Номоканон».
Это название состоит из двух частей: «номос», что по-гречески значит «закон» (подразумевается государственный закон), и «канон» — «правило» (подразумевается церковное правило). В этих номоканонах соборные каноны соседствуют с императорскими указами. Такого типа церковно-законодательные сборники имели распространение впоследствии и в славянском мире. У нас в России такой сборник получил название «Кормчей Книги». В этой «Кормчей» наряду с церковными канонами вы найдете новеллы Юстиниана и избранные законы позднейших византийских императоров.
ЛЕКЦИЯ 9
Став христианами, императоры принимают непосредственное участие в церковных делах. Сам св. Константин называл себя «сослужителем епископов и епископом внешних дел Церкви». Даже такой прямой защитник папского примата, как св. Лев Великий, папа римский, признавал своего рода священническое достоинство за императорами. Однако впервые ясное и законодательно оформленное учение о месте императора в Церкви впервые дал святой Юстиниан Великий, который создал теорию симфонии. Сразу должен сказать, что это всего лишь первый вариант теории симфонии, т. е. согласия Царства и Священства, и впоследствии она пересматривалась.
Теорию симфонии Юстиниан излагает в предисловии к Шестой новелле. Вот его текст: «Величайшие дары Божии человеку, дарованные Вышним человеколюбием: Священство и Царство. Одно служит вещам божественным, другое управляет и заботится о вещах человеческих. И то, и другое происходит от одного и того же начала и благоукрашает человеческую жизнь. Так что ни о чем так не пекутся цари, как о чести священников, а сии — о самих царях Бога молят». И дальше: «Если священство будет во всем безупречно и причастно дерзновением к Богу, а царство будет правильно и подобающим образом упорядочивать врученное ему общество, то будет благое некое согласие [1] , дарующее человеческому роду всевозможную пользу. Посему мы величайшую имеем заботу и об истинных Божиих догматах, и о чести священников. Если они будут блюсти ее, то, мы уверены, чрез нее великие дары получим от Бога и тем, что есть, будем владеть надежно, и приобретем то, что еще не достигнуто. Все будет благополучным и подобающим, если только начало дела будет должное и Богу любезное».
1
1. «Согласие» — по-гречески «симфония». В. А.
Эту теорию нужно прокомментировать. По вопросу соотношения Царства и Священства высказывались уже и до Юстиниана, и нередко в том смысле, что Священство намного превосходит Царство. Говорили, например, что Священство заботится о душе, в то время как Царство — о теле. Юстиниан использует другую терминологию. Он говорит, что Священство управляет делами божественными, а Царство — делами человеческими. Здесь используется христологическая терминология, и догмат Церкви истолковывается, можно сказать, в рамках халкидонской христологии. Речь идет о Церкви, хотя само слово «Церковь» не произносится. При этом Юстиниан вовсе не отождествляет Священство с Церковью, скорее понятие Церкви выражается у него словом «человечество», через понятие человеческого общества. В соответствии с универсалистским мышлением Юстиниана в Церковь должно войти все человечество, и если до сих пор кто-то остается вне ее ограды, то это такая же историческая случайность, как и то, что некоторые народы живут вне власти римского императора. Таким образом, Священство и Царство соотносятся у Юстиниана вовсе не как Церковь и государство.
Противопоставление Церкви и государства, всякая мысль об иноприродности этих двух реальностей совершенно чужды не только Юстиниану, но, пожалуй, и всем его современникам. Мы замечаем к тому же, что Юстиниан свои полномочия, т. е. полномочия Царства в Церкви толкует очень широко. Царству принадлежит попечение о чести священников, более того, Царство заботится об истинных Божиих догматах, в то время как Священству надлежит молиться за весь мир и за самих царей. Конечно, молитва здесь понимается предельно широко, как вся литургическая и сакраментальная жизнь Церкви.
Такова теория симфонии. Как Юстиниан ее осуществлял на практике? Он, как я уже говорил, в своих законах и распоряжениях разного рода судил о всех церковных вопросах. В одном месте (в новелле, относящейся к церковным делам) Юстиниан прямо говорит: «Для Царства, приявшего от Бога общий надзор над всеми людьми, нет ничего недоступного», — т. е. ничего, находящегося вне его компетенции.
Впоследствии теория симфонии оформилась как теория симфонии императора и патриарха (об этом речь впереди). В тот момент (до захвата Рима) в империи Юстиниана находилось целых четыре патриархата. После освобождения Рима в ее границах оказались все пять патриархатов, и Юстиниан считал себя в известной мере распорядителем их внутренней жизни. Если в обычное время голос императора имел решающее влияние при избрании константинопольского патриарха, то Юстиниан — и это было совершенно естественно в тех смутных условиях, когда ереси угрожали Церкви, и во многих общинах еретики численно преобладали — контролировал замещение и других патриарших кафедр, например, Александрийской и Антиохийской. Он пытался влиять самым властным образом и на жизнь Римской Церкви. Это было труднее: хотя Рим и оказался на территории империи, однако обширные области этого огромного западного патриархата, такие как Галлия, значительная часть Испании, остались за ее пределами, и даже в те моменты, когда римские папы были солидарны с Юстинианом, они вынуждены были считаться с голосом своего собственного, западного епископата. А западный епископат как раз и оказывал сильное сопротивление тем действиям, которые Юстиниан предпринимал в области уточнения церковного учения, и сейчас я объясню почему.
Мы переходим к церковной деятельности Юстиниана, к тому, как он осуществлял свою теорию симфонии на практике. Здесь нужно сказать два слова о супруге Юстиниана — святой Феодоре. Это была замечательная женщина из простонародья, дочь служителя столичного цирка. Затем она некоторое время находилась в Александрии; уже в ту пору Феодора отличалась религиозностью и сблизилась с некоторыми виднейшими деятелями монофизитства. Потом, когда она вернулась в Константинополь, с ней познакомился Юстиниан, — тогда еще не император, а соправитель императора Юстина I — и захотел жениться на ней. Этому препятствовал закон, ибо гражданское состояние этих двух людей было очень неравным. Но Юстиниан позаботился об отмене старого закона, препятствовавшего такому неравному браку, и Феодора, став женой Юстиниана еще до официального его воцарения, была верной его помощницей до самой своей смерти (548 г.). Юстиниан, который умер в 565 г., намного ее пережил. У Феодоры была репутация монофизитки, ей припоминали и ее прежнюю близость монофизитским кругам в Александрии. Но и ее деятельность в константинопольском дворце вызывала подозрение: те же самые лица, которых сурово гнал император Юстиниан, странным образом находили покровительство у его верной жены. Выяснилось, например, что один из столичных патриархов, уличенный в монофизитских тенденциях, после низложения с кафедры довольно продолжительное время скрывался на дворцовой половине Феодоры. Другие монофизиты, не молившиеся за их гонителя Юстиниана, молились, однако, за благочестивую царицу Феодору.