Ленин в жизни
Шрифт:
Хотя бы бегло взглянем на перечень городов и курортных мест, где побывал «вождь рабочего класса» Владимир Ульянов: Берлин, Лейпциг, Мюнхен, Нюрнберг, Штутгарт (Германия); Брюссель (Бельгия); Вена, Зальцбург (Австрия); Варшава, Краков, Поронин, Закопане (Польша); Гельсингфорс (Хельсинки), Куоккала, Огльбо, Стирсудден, Таммерфорс (Финляндия); Женева, Берн, Базель, Зоренберг, Изельтвальд, Кларан, Люцерн, Лозанна, Лакде, Бре, Фрутиген, Цюрих (Швейцария); Копенгаген (Дания); Лондон (Англия); остров Капри, Неаполь (Италия); Прага (Чехия); Париж, Бомбон, Лонжюмо, Марсель, Фонтенбло, Порник, Ницца (Франция); Стокгольм, Мальме, Троллеборг, Хапаранда (Швеция)...
А. А. Арутюнов.С. 550
Как только Ленин появился за границей, слаженность заграничной социал-демократии резко пошла на убыль. Где бы он ни появлялся,
Г. А. Соломон [2].С. 158
В одно из первых наших свиданий в 1914 г. Горький, со свойственной ему привычкой по нескольку раз с небольшими вариациями повторять одни и те же слова, мне говорил: «Ленин человек замечательный, очень замечательный. И большевики люди превосходные и люди крепкие. Беда только, что у них слишком много склоки по пустякам, а склоку не люблю. Очень не люблю».
Н. В. Валентинов.Наследники Ленина / Ред сост. Ю. Фельштинский. М.: Терра,. 1991. С. 163
( Далее цит.: Н. Валентинов [4])
С Капри Горький (попавший под амнистию по случаю 300-летия дома Романовых) уехал в декабре 1913 года в Петербург, послав Ленину в некотором роде отповедь за все испытанные им нападки. Хранится ли это письмо в каких-нибудь архивах или давно уничтожено — не знаем, в кратких чертах его содержание мне поведал сам Горький при одном разговоре, имевшем место летом 1916 года. «Что я написал Ленину? Написал, что он очень интересный человек, ума — палата, воля железная, но те, которые не желают жить в обстановке вечной склоки, должны отойти от него подальше. Создателем постоянной склоки везде являлся сам Ленин. Это же происходит оттого, что он изуверски нетерпим и убежден, что все на ложном пути, кроме него самого. Все, что не по Ленину, — подлежит проклятию. Я написал: Владимир Ильич, Ваш духовный отец — протопоп XVII века Аввакум, веривший, что дух святой глаголет его устами и ставивший свой авторитет выше постановлений Вселенских Соборов»… За что Ленин его немедленно отчитал: «Нехорошую Вы манеру взяли, обывательскую, буржуазную — отмахиваться: «все вы склокисты»...
Н. Валентинов [1].С. 7374
«О, теленок!» — со злостью восклицает Ленин по адресу Горького в письме к Арманд от 18 декабря 1916 года.
Н. Валентинов [4].С. 76
Как ни парадоксально, даже проникновение царских агентов в ряды большевистской партии было, в некотором смысле, выгодно Ленину. Белецкий, директор полицейского департамента в предвоенный период, рассказывал, что «главной целью» его политики до войны было предотвращение любой ценой объединения русских социалистов. Он говорил: «Я действовал по принципу: разделяй и властвуй». Ленин в отличие от многих большевиков, выступивших за союз с меньшевиками, был против объединения всех русских социалистов. Белецкий в некотором смысле помогал Ленину, арестовывая как ярых противников Ленина среди меньшевиков, так и большевиков, которые активно выступали за объединение Российской социал-демократической рабочей партии. В отличие от «охранки», которая была убеждена в том, что разобщив партию, она сможет ослабить социалистическое движение, Ленин считал, что существование независимой партии большевиков является ключом к победе. Только дисциплинированная, идеологически чистая, «монолитная» элита, стоящая во главе сотен большевиков, могла повести русский народ в светлое будущее.
Э. Кристофер, О. Гордиевский.С. 54.
Самой крупной фигурой социал-демократического движения среди большевиков был Ленин, по моему мнению фанатик, не преследовавший своих личных узких целей и подчинявший все интересам того кружка, к которому он принадлежал, и интересам этого кружка подчинил интересы всего революционного движения, интересы нации.
В. Л. Бурцев.Показания по делу о вооруженном выступлении в июле 1917 года // Тайна октябрьского переворота. Ленин и немецко-большевистский заговор. Документы, статьи, воспоминания: Сборник / Сост. В. И. Кузнецов. СПБ.:Алетейя, 2001. С. 187
По сравнению с широким умственным кругозором Плеханова с его всеобъемлющими интересами, дававшими пищу для неизменно яркого и талантливого реагирования его ума, Ленин казался таким серым и тусклым во всем, что не входило непосредственно в сферу той социальной проблемы, в которой помещалась целиком и без остатка проблема его жизни. Если из Плеханова как из неиссякаемого
А. Н. Потресов.С. 279280
Схватка двух лидеров, разгоревшаяся жарким августовским вечером 1900 года и продолженная наутро, была подытожена Лениным в чрезвычайно интересной статье объемом в семнадцать страниц, которая позже вошла в Собрание его сочинений под заголовком «Как чуть не потухла "Искра"?». Он писал ее, несомненно, под впечатлением стычки, и состояние его было соответствующим. Ленин был задет покровительственным тоном этакого обитателя Олимпа, манерой свысока общаться с людьми, свойственной Плеханову. Ленин жаждал боя, открытой полемики с ним, но тот воздерживался, объясняя это тем, что никогда не принимал участие в полемических спорах на личностном уровне. Ленин тотчас же придрался к этим словам Плеханова, указав на то, что не кто иной, как Плеханов, излагая в одной из своих работ собственные политические принципы, использовал в ней несколько писем частного характера, в том числе письмо Екатерины Кусковой. Разве это не была полемика? — допытывался Ленин. И как можно вести борьбу без оружия? Чем больше упорствовал Плеханов, тем больше Ленин входил в роль общественного обвинителя. «Г. В. проявлял всегда абсолютную нетерпимость, неспособность и нежелание вникать в чужие аргументы и притом неискренность, именно неискренность», — писал он о Плеханове.
Р. Пейн.С. 149
А ведь надо сказать, что мы все, стоявшие наиболее близко к делу, и Мартов, и Вера Засулич, и я, мы все ценили Ленина не только за его знания, ум, работоспособность, но и за его исключительную преданность делу, всегдашнюю готовность отдаваться ему целиком, нагружая себя сверх меры самыми неблагодарными функциями и неизменно добросовестно их выполняя. И тем не менее атмосфера общения с ним была в корне отравлена тем, что Ленин, в сущности, органически не переваривал мнений, отличных от его собственных. Поэтому всякое редакционное разногласие имело тенденцию превращаться в конфликт с резким ухудшением личных отношений, с открытием военных действий, со стратегическими хитростями и неистовыми усилиями дать, чего бы это ни стоило, перевес своим взглядам...
А. Н. Потресов.С. 282
Все это имело предысторию. Ленин написал «Проект заявления редакции «Искры» и «Зари»» (заглавия газеты и журнала). Документ получился невнятным, сухим, к тому же сильно затянутым. Плеханов вернул Ленину «Проект...», попросив исправить стиль, сделать его более возвышенным. Ленину это не понравилось. Тем не менее, он переписал текст и подал его Плеханову. Тот, не затруднив себя замечаниями, передал его на доработку Вере Засулич. Ленин был взбешен. Масло в огонь подлил спор по поводу права решающего голоса в редакционной коллегии. В конце концов договорились, что возглавлять партийный орган будут шесть человек — Плеханов, Аксельрод, Вера Засулич, Ленин, Мартов и Потресов, но Плеханов будет иметь право на два голоса. Ленин был против.
Р. Пейн.С. 149150
«Точно проклятье какое-то!» — восклицал Ленин, рассказывая, как после глубокого конфликта с Плехановым он и Потресов по настоянию П. Б. Аксельрода решили пойти все же еще раз к Плеханову. «... Никогда не забуду я того настроения духа, с которым выходили мы втроем: «мы точно за покойником идем», сказал я про себя. И действительно, мы шли, как за покойником, молча, опуская глаза, подавленные до последней степени нелепостью, дикостью, бессмысленностью утраты... Просто как-то не верилось самому себе [точь-в-точь как не веришь самому себе, когда находишься под свежим впечатлением смерти близкого человека] — неужели это я, ярый поклонник Плеханова, говорю о нем теперь с такой злобой и иду, с сжатыми губами и с чертовским холодом на душе, говорить ему холодные и резкие вещи, объявлять ему почти что о «разрыве отношений»? Неужели это не дурной сон, а действительность?»