Ленинградская утопия. Авангард в архитектуре Северной столицы
Шрифт:
Здание состояло из полукруглого корпуса, в котором располагались мыльные, душевые и парные, и двух примыкающих к нему прямоугольных корпусов с вестибюлем и раздевалками. Фасады украшали «псевдоленточные» окна и выступающие объемы лестничных шахт. Своеобразным украшением также служили две квадратных в сечении трубы котельной, создававшие вертикальный контраст приземистым корпусам.
На плоской крыше здания предполагалось устроить солярий, а во дворе — открытый бассейн, однако эта часть проекта не была осуществлена.
Низкое качество строительных материалов привело к тому, что в настоящее время здание почти разрушено.
Бани на улице Шелгунова
Современный адрес — ул. Шелгунова, 3.
В 1934 году по типовому проекту архитектора Н.Ф. Демкова построены бани на Станционниной ул., 3 (улица
5
Сейчас в этом доме располагается музей «Невская застава».
Одновременно по тому же проекту построили здание бань на Лиговском проспекте (дом № 269), здесь также располагалась фабрика-прачечная.
Ярославские бани. Современное фото
Оба здания асиметричные, состоят из вытянутого корпуса, к которому примыкает прямоугольный объем с главным входом, украшенный ленточными окнами и скругленными лестничными шахтами со сплошными окнами витражами, которые создавали впечатление «хрустального дворца», полного света и чистоты.
Ярославские бани
Современный адрес — Ярославский пр., 16.
Построены в 1936–1938 годах по проекту архитекторов А.И. Гегелло, Н.И. Зимичева, М.М. Абросимова и инженера И.Д. Буданова на Ярославском проспекте (район станции Удельная).
Здание в стиле «сталинского ампира» в форме буквы «Т». Цокольный этаж украшен крупной рустовкой и четырьмя псевдопортиками, в которые помещены маскароны в виде бараньих голов, из которых брызгала вода. На крыше — балюстрада. Перед зданием была широкая лестница, позади располагался парк. Вся постройка казалась подобием греческих храмов, посвященных богине чистоты и здоровья Гигиее.
Глава 9
«Здесь будет город-сад!» Сады и парки
«Павел побрел по широким, утопающим в зелени, проспектам. Тысячные толпы отдыхающих, одетых в белое, легкое платье, переливались по тротуарам, громко разговаривая и смеясь.
По асфальтовым мостовым бесшумно проносились нескончаемой вереницей зеленые электромобили, набитые поющими людьми.
Воздух был полон музыки, вырывающейся из широких глоток уличных репродукторов, крепкого благоухания южных цветов и песен и веселого шума беспечных людей.
Сквозь густую зелень пирамидальных тополей, обступивших проспекты, просвечивали розовые, голубые, оранжевые, сиреневые, белые и фиолетовые стены дворцов. Гармоническое сочетание красок веселело глаз, радостная мажорная музыка ласкала слух, смех и песни веселой толпы наполняли сознание юношеским легкомыслием.
Стаи аэроптеров кружились над садами и проспектами, сверкая в ясной лазури неба трепетными крыльями. Сверху, точно конфетти, падали, кружась в воздухе, летающие люди, и с плоских крыш дворцов взлетали с песнями все новые и новые партии аэроптеров.
Проспекты, по которым двигался Павел, точно реки, впадали в цветочные озера прекрасных садов и парков, в царство роскошных клумб, причудливых фонтанов, сверкающих под солнцем, беседок над искусственными зеркальными прудами и белых мраморных статуй.
В садах и парках царило особое оживление. Люди пели, играли, смеялись, разговаривали.
На открытых площадках, под репродукторами, кружились в танцах юноши и девушки, и радостные движенья их были полны, красивого ритма.
По широким террасам он спустился вниз. Парк остался сзади. Перед глазами, точно голубая атласная стена, встало белесоватое море, сливаясь
Зыбкое море переливалось, отражая теплые, блестящие края туч и веселую лазурь. В мутно-розовой дали синел далекий берег. Над водой, часто махая крыльями, низко летели белые птицы.
Желтый пляж, усеянный купальщиками, гудел веселым шумом. Радостные, звонкие голоса, смех и визг долетали до слуха Павла. Глядя на блестящие обнаженные руки, на темные от загара спины, на яркие красные блузы и цветные чепцы, он чувствовал, как солнце и веселье пронизывают его насквозь и теплыми волнами текут, вместе с кровью, к сердцу.
Он сделал несколько шагов.
Над обрывом поднимались цветущие акации, вытянув тонкие и гибкие вершины к небу. И, точно зеленая армия, спускались к морю темные каштаны, шевеля узорчатыми листьями и потрясая белыми и розоватыми свечками восковых цветов.
У подножья обрыва сверкали стеклом цветные отели, заслоняя мрамором стен белесоватое море.
Павел спустился вниз».
К сожалению, в Петербурге нет ни пышных южных парков, ни роскошных морских пляжей. И поэтому буквально каждый кусочек зелени здесь на вес золота.
Первые увеселительные сады появились в Петербурге вскоре после его основания. При Петре I были основаны Летний сад, где проводились знаменитые Петровские ассамблеи, Екатерингофский — для отдыха монарха в кругу семьи, и Петровский сад в Кронштадте. В царствование Екатерины II были разбиты Эрмитажный, Таврический, Михайловский и другие придворные сады, и значительно увеличилось число частных.
В опубликованном в 1820 году «Медико-топографическом описании Санкт-Петербурга» Г.Л. Аттенгофена имеется специальный раздел под названием «Сады и пустые места», в котором сообщается, что «внутри самого города находятся некоторые весьма хорошие и приятные публичные сады и места для прогулок, где каждый во всякое время, один или с приятелями, свободно может гулять и рассеиваться….Множество находится здесь увеселительных садов и огородов, которые хотя и принадлежат частным владельцам, но по большей части всегда для публики открыты. И так здешние жители вовсе не знают недостатка в местах для прогулки, каковому нередко подвержены бывают жители других городов».
В конце XIX века большинство императорских и некоторые частные сады становятся «публичными» — туда, в определенные часы допускалась «чистая публика». В каждом саду складывается свой репертуар «увеселений», свои традиции.
Так, на Крестовском острове устраивались народные гулянья, зрелища с воздушными шарами; в Екатерингофе — гулянья на Троицу; в Елагином саду и в парке Александрия в Петергофе — городские праздники и зрелища для народа по случаю торжеств Императорской семьи, в Летнем саду проводились гулянья с лотереями, традиционные купеческие «смотрины» и состязания в беге, в саду 2-го Мещанского Собрания у Синего моста — концерты, «вокзалы» (т. е. увеселения с музыкой), балы и т. д. С 1860-х годов эти праздники и развлечения, по выражению Ф.В. Домбровского, «росли как грибы, и один перечень их ставил петербургского жителя в тупик…»
Плакат. 1933 год
Архитекторы и градостроители начала XX века, так же как и их предшественники, хорошо понимали: городу нужны сады и парки — это его «легкие», это места для отдыха и развлечений, для занятий спортом. Здесь можно читать, играть в шахматы, летом кататься на велосипедах и лодках, зимой — на коньках.
А спорт и отдых на природе были неотъемлемой частью советского образа жизни, о чем напоминала гражданам мускулистая девушка с плаката Дейнеки 1933 года.
Работать, строить и не ныть! Нам к новой жизни путь указан… Атлетом можешь ты не быть, Но физкультурником — обязан.В наследство от императорской России, России советской досталось множество садов и парков как в ближайших пригородах, так и в городской черте. После революции они стали общедоступными.