Леопард
Шрифт:
Женщина была обнаружена возле разбитого «датсуна», который стоял на краю лесной опушки у озера Даушеен в Маридалене. Полиция не исключает, что дело имеет «криминальную подоплеку», но и в данном случае о причине смерти ничего не говорилось.
Глаза Харри просканировали статью, и он констатировал, что молчание полиции объяснялось делом обычным: у нее ничего нет, ну да, локатор вслепую шарит по открытым и пустым морским пространствам.
Только два убийства. Но Хаген был совершенно уверен, когда говорил, что речь идет о серийном убийце. Тогда в чем же связь? Чего не было в газетах? Харри почувствовал,
Когда стальной кофейник опустел, он бросил на стол скомканную купюру и вышел на улицу. Поплотнее запахнул пальто и прищурился, глядя в серое небо.
Он остановил свободное такси, которое как раз подъезжало к тротуару. Шофер потянулся по диагонали салона, и задняя дверь распахнулась. Такой фокус сейчас не часто увидишь, Харри решил вознаградить его чаевыми. И не только за то, что так удобнее сесть в машину, но еще за то, что в стекле дверцы отразилось лицо человека за рулем другого автомобиля, припаркованного позади такси.
— Государственная больница, — произнес Харри и пробрался на середину заднего сиденья.
— Будет исполнено, — ответил шофер.
Когда они отъезжали от края тротуара, Харри внимательно посмотрел в зеркало заднего вида.
— А вообще-то отвезите меня сначала на улицу Софиес-гате.
На Софиес-гате машина, кашляя дизельным мотором, осталась ждать, а Харри быстро, через две ступеньки, побежал наверх. В голове вертелись возможные варианты. Триады? Херман Клюйт? Или старая добрая паранойя? Наркота лежала там же, где он оставил ее, когда уезжал: в ящике с инструментами внутри разделочного столика. Просроченное полицейское удостоверение. Набор наручников фирмы «Хиатт» с пружинками для мгновенного защелкивания. И еще служебный револьвер, «смит-вессон» 38-го калибра.
Когда Харри вновь спустился на улицу, он не стал смотреть ни налево, ни направо, а сразу же уселся в такси.
— В Государственную больницу? — уточнил шофер.
— Во всяком случае, езжайте в этом направлении, — ответил Харри, внимательно вглядываясь в зеркало, пока они поворачивали на Стенгберггате и ехали дальше наверх по Уллеволсвейен. Он ничего не увидел. Что могло означать одно из двух. Либо это старая добрая паранойя. Либо следивший за ним был профи.
Харри помедлил, но потом все-таки произнес:
— Государственная больница.
Проезжая мимо Западно-Акерской церкви и Уллеволской больницы, он все-таки продолжал поглядывать в зеркало. Ни в коем случае нельзя привести их за собой туда, где ты наиболее уязвим. Туда, куда они всегда пытаются пробраться. К твоей семье.
Самая большая в стране больница нависала надо всем городом.
Харри расплатился с шофером, а тот поблагодарил за чаевые и повторил фокус с задней дверью.
Перед Харри вздымались фасады больничных корпусов, казалось, низкие облака ползут прямо по их крышам.
Он глубоко вздохнул.
Улав Холе улыбался с больничной подушки так приветливо и так бессильно, что у Харри защемило сердце.
— Я был в Гонконге, — ответил Харри. — Надо было подумать.
— Получилось?
Харри пожал плечами.
— Что врачи говорят?
— Да практически ничего. Это вряд ли означает что-то хорошее, но я понял, что для меня так даже лучше. Ты ведь знаешь: способностью принять действительность как она есть в нашей семье никто особенно похвастаться не мог.
Интересно, будут они говорить о матери или нет. Харри надеялся, что нет.
— У тебя работа есть?
Харри покачал головой. Седые волосы отца так красиво лежали на лбу, что Харри подумал: это, наверное, не его волосы, ему их просто выдали — как пижаму и шлепанцы.
— Ничего?
— Мне предложили читать лекции в Полицейской академии.
Это была почти правда. Хаген предлагал ему это после дела Снеговика — как своего рода отпуск.
— Учить? — Отец засмеялся, тихо и осторожно, словно боясь разбиться от слишком громкого смеха. — А мне казалось, один из твоих принципов — никогда не делать того, что делал я.
— Такого никогда не было.
— Да ладно, ты всегда поступал по-своему. Все эти полицейские штучки… Ладно, хорошо хотя бы, что ты не повел себя как я. Потому что я не пример для подражания. Ты же знаешь, после того как умерла твоя мать…
Харри просидел в белой больничной палате от силы двадцать минут, но уже испытывал отчаянное желание убежать.
— После того как умерла твоя мать, мне никак не удавалось сделать так, чтобы все стало как раньше. Я ушел в себя, общение с другими людьми стало мне не в радость. Мне казалось, если я буду один, то стану ближе к ней. Но это не так, Харри. — Отец улыбнулся ангельской улыбкой. — Я знаю, что потерять Ракель было тяжело, но ты не должен поступать так, как я. Ты не должен прятаться, Харри. Не должен запирать дверь и выбрасывать ключ.
Харри взглянул на свои руки и, кивнув, почувствовал, как по всему телу бегут мурашки. Надо срочно что-то принять, не одно, так другое.
Вошел медбрат, представился Олтманом, поднял шприц, сказал, немного пришепетывая, что ему надо только сделать «Улаву» укол, чтобы тот лучше спал. Харри подмывало спросить, не найдется ли и для него чего-нибудь.
Отец лег на бок, кожа на лице обвисла, теперь он выглядел старше, чем когда лежал на спине. Он посмотрел на Харри тяжелым, ясным взглядом.
Харри поднялся так резко, что ножки стула скрежетнули о пол.
— Ты куда? — пробормотал отец.
— Пойду покурю, — сказал Харри. — Сейчас вернусь.
Харри встал на низкий бордюр, откуда ему была видна парковка, и закурил «Кэмел». По другую сторону шоссе виднелся кампус Блиндерн и здания университета, где учился отец. Считается, что сыновья — в большей или меньшей степени переодетые варианты своих отцов, что ощущение того, что ты вырвался из этой цепочки, — не больше чем иллюзия, что ты все равно возвращаешься, что притяжение крови не просто сильнее, чем воля; оно и есть воля. Харри всегда казалось, что сам он доказывает нечто прямо противоположное. Так почему же при виде отца, его костлявого, обнаженного лица на подушке Харри казалось, что он смотрится в зеркало? А его голос казался собственным голосом? Слышать его мысли, слова… словно сверло зубного врача, с непоколебимой уверенностью попадающее точно в нерв Харри. Потому что Харри ведь его копия. Черт! Взгляд Харри нашел белую «короллу» на парковке.