Лепестки на ветру
Шрифт:
Хотелось бы верить. Но если Мегги могла ошибиться в Роберте, где гарантия того, что подруга не ошибается в своем полковнике, которого едва знала.
— Если мы исключим полковника, на подозрении останется один Росси, — сказала Мегги.
Мегги мечтала перенестись отсюда в неведомые дали или навек уснуть, чтобы больше никогда не видеть мир, укравший у нее Роберта, мир, в котором Рейф презирал ее, где судьба всей Европы легла на ее хрупкие плечи. Она закрыла лицо руками и вздохнула всей грудью, призывая себя собраться и не проявлять сентиментальности.
В дверь постучали. Дворецкий доложил о новой посетительнице.
— Я знаю, что вы просили вас не беспокоить, — сказал он, — но леди Нортвуд настаивает.
— Просите, — ответила Мегги, вставая.
Дворецкий отступил, пропуская гостью. Мегги невольно вскрикнула, увидев Синди всю в синяках и ссадинах.
— Я не знала, куда еще могу прийти, — дрожащим голосом произнесла она.
— Бедное дитя! — воскликнула Мегги, обнимая несчастную женщину.
Синди прижалась к плечу хозяйки и заплакала, но буквально через минуту отстранилась со словами:
— Простите, я пришла не за тем, чтобы выплакаться. Нам надо поговорить.
С сомнением гостья взглянула на Элен, которая тем временем налила Синди бренди и уже протягивала ей бокал.
— Не волнуйтесь, при мадам Сорель можно говорить, ничего не опасаясь. Мы близкие подруги, и я ей доверяю во всем. Так что же произошло?
Взяв в руки бокал и пригубив напиток, Синди села в кресло. Порывшись в ридикюле, она сказала:
— Я обыскала письменный стол моего мужа.
— Он поймал вас за этим занятием и избил? — спросила Мегги в ужасе, оттого что заставила женщину так страдать.
— Нет, он избил меня по другой причине, — горько усмехнулась гостья. — Вчера я обнаружила в столе потайной ящик, подобрала к нему ключ, переписала все, что нашла, и положила бумаги на место в том порядке, в котором они лежали.
Синди достала несколько сложенных листков.
— Возьмите. Оригиналы я принести не смогла, но, может быть, вы сможете сделать какие-то заключения и по копиям.
Мегги отложила бумаги в сторону, чтобы просмотреть их на досуге.
— Если Нортвуд не знает об обыске, то за что же он вас избил?
— Я окончательно решила от него уйти. Жить с ним больше не могу, да и Майкл настаивает на том, чтобы я переехала к нему, особенно с учетом наших обстоятельств. Однако переезд задерживается из-за того, что Майкла перевели служить в форт в Венгрии, он вернется только через неделю, и нужно подождать. К сожалению, приняв решение, я настолько воспрянула духом, что Оливер почуял неладное.
Синди посмотрела на свои руки, на коротко остриженные ногти.
— Сегодня утром Оливер вошел в мою комнату без спроса, когда я одевалась, и тут же заметил, что я беременна. Зная, что ребенок не может быть от него, он впал в ярость. Отослав горничную, стал избивать меня, обзывая самыми ужасными словами, и еще сказал, что надеется на то, что у меня будет выкидыш, а если ему совсем повезет, то я сдохну. А потом запер комнату и ушел.
Синди заплакала.
— Я не могу возвратиться домой, иначе он убьет меня. Можно я поживу у вас, пока не вернется Майкл? — еле слышно спросила гостья.
— Конечно, — тепло согласилась Мегги. — Здесь ему вас не найти. Как же вам удалось выбраться из запертой комнаты?
Синди улыбнулась сквозь слезы. С гордостью, несколько комичной при создавшейся ситуации, она заявила:
— В детстве я была настоящим сорванцом. Вот и сейчас, дождавшись, пока он уйдет, я связала простыни и спустилась по ним вниз, а там уже села в кэб и приехала к вам.
— Весьма правильный ход, — уважительно отозвалась Мегги. — А сейчас вам, наверное, пора отдохнуть: должно быть, вы совершенно вымотались.
Мегги проводила Синди в комнату для гостей и послала за врачом, чтобы тот определил тяжесть нанесенных травм. Вернувшись в гостиную, где ее ждала Элен, Мегги принялась за изучение оставленных девушкой бумаг. В основном записи представляли собой шифрованные заметки и криптограммы, совершенно непонятные для непосвященных. Был среди них и листок с цифрами, видимо, обозначающими карточный долг, и другой, с расчетом во французских франках. Возможно, подсчет выигрыша и проигрыша.
Несмотря на разочарование, Мегги не была сильно расстроена: следовало ожидать, что такой человек, как Нортвуд, едва ли станет оставлять за собой следы, если, конечно, предположить, что он виновен в чем-то еще, помимо скотского обращения с женой. Первое место, где стали бы искать доказательства тайной деятельности, был тот самый потайной ящик письменного стола. Вряд ли Оливер Нортвуд настолько наивен, чтобы этого не понимать. Сама Мегги хранила в таком секретном ящике подделанные письма от многочисленных любовников, понимая, что если кто и проявит чрезмерное любопытство, то получит лишь подтверждение того образа, который Мегги старалась создать. Они с Робертом провели немало веселых часов, развлекаясь сочинением этих опусов.
И вновь Роберт… Воспоминание больно кольнуло сердце.
И тут женщины одновременно наткнулись на фразу: «Андерсон — шпион? Осторожно: опасность». Подруги переглянулись.
— Это еще ни о чем не говорит, — запальчиво произнесла Мегги.
— Конечно, — чуть иронично заметила Элен. — Ты все еще веришь, что он невинная овечка, не так ли, дружок?
— Верю, — тихо и серьезно ответила Мегги. — Я думаю, он исчез только потому, что слишком близко подошел к краю пропасти, рядом с которой проходил столь часто.
Оставался последний листок.
Изображенный на нем рисунок поверг обеих женщин в шок. Вензель на листке не был похож ни на один из тех, что нашли они в книгах мадам Доде. Там был изображен герб семьи де Августов. Внизу стояла подпись: «Ле Серпент», а рядом победоносное: «Эврика!"
Совершенно очевидно, что Нортвуд — шпион. Вопрос, на чьей стороне он был.
— По крайней мере теперь мы сможем найти Ле Серпента, — резонно заметила Элен. — Дело, кажется, начинает сдвигаться с мертвой точки.