Лепреконы: Ирландские приключения
Шрифт:
– Мы засиделись, спасибо за гостеприимство и чай, – выдохнул молчавший (что само по себе феноменальное событие) лепрекон.
– Не так быстро, касатики, – поправил полисмен. – У нас на вас материала выше крыши, а доказательств вагон и маленькая тележка.
– Какие доказательства? Позвольте полюбопытствовать, милейший, – снисходительным тоном ответил Арсений.
– Можно позвать понятых в таком случае, – сумничал я.
– Ради бога! – начальник отделения напомнил мне красный воздушный шар, который готов лопнуть.
Буквально за считанные минуты превратились из хозяев положения в обычных подозреваемых. Вновь всё вернулось на круги своя, а мы продолжили впятером. К нам добавился невзрачный мужчина пенсионного возраста. Между нами говоря, понятой
– Запускать, Юрий Геннадьевич?
Тот кивнул, и Сергей «Скороходов» нажал кнопку воспроизведения. У цветного телевизора не хватало звука, но проблема заключалась в изображении на экране. Камера зоопарка зафиксировала двух подозрительных парней, одетых в немыслимые зелёные костюмы и размахивавших флагами. Дебоширы что-то кричали, на заднем фоне из клеток выбегали испуганные животные. Вот камера взяла крупным планом лица…
Первой рассмеялась ночная бабочка Марго, она же Лариска Упругая. Нечего на меня так смотреть, прозвище ей придумал кто-то другой. Я и так из соображений цензуры отцепил пикантное существительное от прозвища. Путана гоготала так, что бомж Валера засмеялся, поддавшись стадному инстинкту. Девушка забыла про запах исходящий от игнорирующего гигиену соседа и про то, что находится в отделении городской полиции. Смеялась словно школьница над пошлой шуткой одноклассника. Смотреть побаивался, но и мне стала интересна причина смеха. Лица стражей порядка тем временем вытягивались и были похожи на лошадиные морды, впервые увидевшие рафинад. Ставлю на кон свою стипендию, они оба не понимали, что происходит и, что за оптический обман перед ними.
– Ёшкин Матрёшкин… кот в огород… на капот…– ребусно и монолитно выдал Юрий Геннадиевич.
Сержант чесал затылок и бубнил себе под нос что-то вроде:
– Что за чертовщина! Я тут не причём! Юрий Геннадиевич… Не виноват я… Ей богу не виноват…
– Мы вас не сдадим, каждый имеет право на самовыражение после криминальных будней. Не подумайте плохого, у нас и в мыслях не было вас осуждать, – рыжий плут потешался во всю, поверьте мне, я знаю, когда он серьёзен. Никогда.
На видеосъёмке весело скандировали речёвки те самые хлопцы, которые нас сюда доставили. Без обид, окулист за окулиста, стоматолог за стоматолога! Таков закон природы по имени «бумеранг», как ни запускай, а по темечку стукнет.
– Получил, усатый жук! Знай наших! – куражился мысленно я.
5 Знакомство со Скепширом
Мы ушли, воспользовавшись замешательством правоохранительных органов и прочей неразберихой. Естественно, с письменного разрешения гражданина начальника. После мне приписали славу неуловимого бандита и прозвали в честь головного убора – Трибли. Лестно, братцы, что не говори, зелёный костюм отныне – моя визитная карточка в преступном мире. В общагу вернулись ближе к вечеру. Часам так к семи или к первой вечерней пинте, если брать лепреконское времяисчисление. Как мне объяснил Арсений, так растолкую и вам. Утро начинается с шести часов и до полудня – это, так называемые, «mane pint» («m.p.») или утренние пинты (пояснение: пинта – один час). После полудня идут дневные пинты с двенадцати до шести вечера («quotidie pint» сокращённо «q.p.»). Далее шесть ночных пинт, именуемых «nocte pint» они же «n.p.».
Ночь для жителей леса – священное время сна, поэтому счёт после шести «n.p.» не ведётся вплоть до первой пинты «m.p.», то есть до пробуждения первых петухов. Спят даже самые свирепые хищники, нападать нельзя – это закон.
– Может, по пивку сообразим? – спросил ирландский змей-искуситель.
Знайте, беды человечества, в том числе и наши, начинались именно с вопроса или предложения дёрнуть чего-нибудь пободрее крепкого чифира.
– Почему бы и нет? – поразмыслив, сказал я.
– Почему нет?! – удивлённо переспросил Арсений.
Действительно, почему? Не понять тебе, зелёный колпачок, загадочную и непостижимую русскую душу! После пива меня буквально срубило, точно сырое сено после дождя острой косой. В ту ночь мне снилось многое и, как всегда, из разноцветной вереницы сказок и легенд запомнился только последний сон. Не буду врать, что сходу растолковал суть «послания», как и то, зачем оное пригрезилось. Увы, не силён в подобных нелогичных абстракциях. Опишу, что видел хоть и боюсь вас запутать раньше времени. Какие-то парни обидели какого-то старика в месте очень похожем на то-то и то-то, а потом пришёл тот, кто всех спас. Когда проснулся, пересказал виденье другу, а тот, в свою очередь, объяснил, кого я видел. Не запутались, надеюсь? Скоро вы сами соберёте все кусочки пазла и сложите один плюс один так, чтобы получить в итоге двоечку. Итак, сон под редакцией Seventeen August с моими заметками.
Сон в осеннюю ночь
Король Коннахта был добрым королём, но у него было три беспутных сына, которые однажды накликали на него великую беду. А вышло всё из-за того, что они сыграли злую шутку с очень опасным человеком – самим повелителем ворон – Кромахи. Кромахи был древним колдуном, который жил в маленькой хижине в чаще леса, впрочем, не так уж далеко от королевского замка. На верхушках деревьев, что нависли над его хижиной, гнездились вороны. На самом-то деле это были не вороны, а злые духи, которые служили своему повелителю. И вот – как, наверно, сделали бы и другие на их месте, когда всего вдоволь, а занятий никаких, Диклан, Дармид и Дати решили в один прекрасный день просто так, забавы ради, сыграть над старым Кромахи одну из своих шуточек. Засунули ему в дымоход каменную плиту. Колдун чуть не задохнулся от дыма, взбешённый старик гнался за ними до самого замка и там, в присутствии отца (у которого чуть сердце не разорвалось от горя) проклял их и предрёк:
– Первый сын станет вором, и его всю жизнь будет преследовать закон. Второй сделается убийцей, и всю жизнь не будет выпускать ножа из рук, а младший превратится в нищего и будет жить подаянием. Потом он проклял отца, который потакал сыновьям и сделал из них таких вот озорников и бездельников:
– Ты будешь жить, чтобы видеть, как злая судьба постигнет одного за другим всех трёх твоих сыновей. Бедный король, убитый горем, сразу слег в постель. И в тот миг в спальню влетели четыре вороны, расселись на четырёх столбах его кровати и принялись зловеще каркать:
– Каррр! Каррр! Каррр! – так они каркали день и ночь, день и ночь…
И от этого карканья не только у короля расшаталось здоровье, и помутился разум, страдали все, кто был в замке или возле него. Коннахт созвал всех учёных мужей королевства, чтобы они дали совет, как избавиться от такой напасти. Но безуспешно, все они разводили руками, глядя в свои премудрые книги. Не мог помочь горю ни один белый маг. Наконец, эти дурные вести о болезни короля и его подданных долетели до Донеголских гор и достигли ушей Тёмного Патрика. Грустно сделалось у него на душе, и вот он захлопнул дверь своей хижины, перекинул через плечо красный узелок и зашагал в королевство. Слуги хотели было напустить на него собак, когда этот бедняк представился в замке и попросил отвести его в королевскую спальню. Но королева услышала шум: