Лесные женщины (сборник)
Шрифт:
Немного погодя пришли Эвали и Джим. Лицо Эвали было бледно, глаза припухли. В них виднелись слезы. И она была ужасно сердита. Джим делал вид, что ему весело.
– В чем дело? – спросил я.
– Готовься к небольшому путешествию, – сказал Джим. – Ты ведь хотел увидеть мост Нансур?
– Да.
– Ну, мы туда и пойдем. Лучше надень свою путевую одежду и башмаки. Если дорога похожа на ту, которую я проделал, тебе все понадобится. Малый народ легко проскальзывает повсюду, но мы сложены по-другому.
Я удивленно смотрел на него. Конечно, я хотел увидеть мост Нансур, но почему решение
– Ты плакала, Эвали. Что случилось?
Она покачала головой, выскользнула у меня из рук и ушла в пещеру. Я пошел за ней. Она нагнулась к сундуку, вынимая из него ярды и ярды ткани. Я отбросил ткань и поднял Эвали, пока ее глаза не оказались на уровне моих.
– Что случилось, Эвали?
Мне пришла в голову мысль. Я опустил Эвали.
– Кто предложил идти на мост Нансур?
– Малый народ… старшие… Я сопротивлялась… Я не хочу, чтобы ты шел… они сказали, что ты должен…
– Должен? – Мысль становилась все яснее. – Значит, ты не должна? И Тсантаву тоже не должен?
– Пусть попробуют остановить меня. – Она яростно топнула.
Мысль была кристально ясной, и малый народ начал раздражать меня. Они до отвращения основательны. Теперь я прекрасно понял, почему должен идти на мост Нансур. Пигмеи не уверены, что их магия – включая Эвали – подействовала полностью. Поэтому я должен взглянуть на дом врага, и за моей реакцией будут пристально следить. Что ж, по крайней мере честно. Может, ведьма будет там. Может, Тибур… Тибур, желавший Эвали… Тибур, смеявшийся надо мной…
Неожиданно мне страстно захотелось на мост Нансур.
Я стал одеваться. Надевая ботинки, я посмотрел на Эвали. Она причесала волосы и надела на них шапку, закуталась от колен до шеи в шали и сейчас надевала не менее прочную обувь, чем мои ботинки. При виде моего удивления она слегка улыбнулась.
– Не хочу, чтобы Тибур смотрел на меня… не теперь, – сказала она.
Я взял ее в руки. Она прижалась ко мне губами…
Когда мы вышли, нас ждали Джим и около пятидесяти пигмеев.
Мы пересекли равнину, направляясь к северу, к реке. Спустились по склону, мимо одной из башен, и пошли по узкой тропе, такой же, как та, по которой мы пришли в землю малого народа. Тропа вилась по точно такой же папоротниковой заросли. Мы шли цепочкой и поэтому почти все время молча. Наконец оказались в лесу из тесно растущих хвойных деревьев; тропа продолжала причудливо извиваться. Примерно с час мы шли по лесу без отдыха, пигмеи неутомимо продвигались вперед. Я взглянул на часы. Мы уже четыре часа находились в пути и по моим расчетам покрыли около двенадцати миль. Ни следа птиц или животных.
Эвали глубоко задумалась, а Джим находился в одном из своих приступов неразговорчивости. Мне тоже не хотелось разговаривать. Молчаливое путешествие; даже пигмеи, вопреки своей привычке, не болтали. Мы вышли к сверкающему ручью и напились. Один из пигмеев поставил перед собой цилиндрический барабан и начал передавать какое-то сообщение. Спустя какое-то время спереди донесся ответный бой.
Мы еще раз свернули. Хвойные деревья росли реже. Слева и далеко внизу я увидел белую реку и густой лес на противоположном
У основания утеса проходила дорога, достаточно широкая для шестерки лошадей. Мы начали подниматься по ней, вышли на вершину, и я увидел мост Нансур и многобашенный Карак.
Когда-то, тысячи или сотни тысяч лет назад, здесь со дна долины поднималась гора. Нанбу, белая река, размыла ее, оставив лишь узкую перемычку из алмазно крепкого черного камня.
Нанбу опускалась, опускалась, выедая более мягкие слои, пока над ней не повис каменный мост, похожий на черную радугу. Гигантский лук из черной скалы навис над пропастью, похожий в то же время на полет стрелы.
У основания моста по обе стороны располагались утесы с плоскими вершинами, также вырезанные рекой из первоначальной горы.
Я стоял на плоской поверхности одного из этих утесов. На противоположной стороне реки, уходя от площадки у моста, возвышалась прямоугольная стена из того же черного камня, что и лук Нансура. Казалось, она не построена, а вырезана из камня. Она окружала примерно с половину квадратной мили. Из-за нее виднелись круглые и квадратные башни и шпили.
Предчувствие, подобное тому, какое охватило меня, когда я въезжал в гобийский оазис, заставило меня вздрогнуть. Я подумал, что этот город похож на Дис, который Данте увидел в своем аду. И над ним навис ореол глубокой древности.
Затем я увидел, что Нансур сломан. Между частями арки, протянувшейся с нашей стороны и со стороны черной крепости, была брешь. Как будто гигантский молот нанес здесь страшный удар, пробив самый центр. Я вспомнил о ледяном мосте, по которому валькирии провозят в Валгаллу души воинов; разбить Нансур – такое же святотатство, как разрушить тот ледяной мост.
Вокруг крепости виднелись другие здания, за пределами стены их размещались сотни, – здания из серого и коричневого камня, с садами; они тянулись на многие акры. По обе стороны города расстилались плодородные поля и цветущие сады. Далеко к утесам, терявшимся в зеленой дымке, уходила широкая дорога. Мне показалось, что вдали в утесах я вижу черный вход в пещеру.
– Карак! – прошептала Эвали. – И мост Нансур! О Лейф, любимый, у меня так тяжело на сердце… так тяжело!
Глядя на Карак, я едва слышал ее. Вкрадчиво зашевелились воспоминания. Я отогнал их, обняв рукой Эвали. Мы прошли вперед, и я понял, почему Карак выстроен именно в этом месте. Черная крепость господствовала над обоими концами долины, а когда мост Нансур не был еще разрушен, и над местностью по эту сторону реки.
Неожиданно мне лихорадочно захотелось посмотреть на Карак со сломанного конца моста. Медлительность пигмеев выводила меня из себя. Я пошел вперед. Весь гарнизон окружил меня; пигмеи перешептывались, пристально глядя мне в лицо своими желтыми глазами. Начали бить барабаны.