Летний ангел
Шрифт:
Они в сомнениях.
Беззвучно шепчут друг другу:
— Как поступить?
— Войти!
— Но…
Никаких «но», никаких альтернатив. Малин отступает назад, со всей силы ударяет в дверь и влетает на четыре метра в квартиру. Видит окровавленное чудовище в человеческом облике, склонившееся над белым телом на полу, вокруг разбросаны человеческие пальцы, руки чудовища на шее у неподвижного тела. Чудовище — как черная органическая магма с жилами, полными пылающих червей, и Туве на полу, и Малин кричит:
— Прекрати! Отпусти ее!
И
Потому что это ведь ты, Туве?
Она смотрит мне в глаза, и я исчезаю, все белеет, и я как будто парю — мама, это ты кричишь, папа, это твой голос я слышу?
Твои глаза, ты исчезаешь в них, и что-то новое рождается на свет.
Это твои глаза, сестра моя, и ты вернулась, я смотрю в твои зрачки и чувствую безграничную любовь.
Стало быть, синее нечто было ни к чему.
Я обнимаю тебя, и тут в моих ушах взрывается звук.
Малин нажала на курок.
Времени на драку нет, нельзя терять ни секунды, просто ответить на том же языке, стать частью вулкана.
Снова и снова нажимает на курок.
Зак тоже стреляет.
Еще и еще раз, и запах крови смешивается с запахом пороха, и Янне кричит: «Туве, Туве, прекратите стрелять!» — и кидается в комнату, чуть не поскользнувшись в луже крови, тянет, отбрасывает в сторону безжизненное тело, упавшее на Туве, прикладывает два пальца к ее шее, кричит: «Проклятье!» — и прижимается губами к губам Туве, вдувает воздух в ее легкие.
Малин и Зак рядом.
Изрезанный труп на диване, руки как окровавленные куски мяса, лицо белое, без кровинки, обнаженный труп рядом с Туве, пробуравленный десятками пуль. Кровь толчками вытекает на отрубленные пальцы, сложенные в кружок. Янне командует: «Не стойте просто так, освободите ее».
Не думая, Малин берет большой нож с черной ручкой и перерезает веревки, которыми привязана Туве, одну за другой, и Зак ругается где-то рядом:
— Такой гребаной чертовщины я в жизни не видел!
А Янне вдувает в нее воздух, считает, делает вдох, снова вдувает, и Малин садится рядом с ним, гладит Туве по лбу, умоляет, ни к кому не обращаясь:
— Пожалуйста, пожалуйста, только не это, только не это.
Янне дышит в нее.
Никаких признаков жизни.
Туве.
Где ты?
«Вернись к нам, Туве!» — шепчет Малин ей в ухо.
Я здесь, мама, я вижу тебя, но не знаю, как мне проснуться.
Я вижу двух девочек, которые парят рядом с тобой, их губы произносят слова, которых я не слышу, но я понимаю, что они не хотят брать меня в свою компанию, они хотят, чтобы я вернулась.
Вернулась куда?
Иди на голос, говорят они.
И я слушаю тебя, мама. «Вернись, вернись, вернись», и я чувствую, как воздух заполняет мои легкие, зрение возвращается ко мне, и я вижу вас, тебя и папу, вижу, как страх и горе в ваших глазах сменяются радостью
Малин и Янне сидят с двух сторон от Туве.
Она дышит и смотрит на них осмысленным взглядом.
Они обнимают друг друга и Туве — мягкие нежные объятия, которые никогда, никогда не кончатся, это они все трое обещают себе, кровь течет под ними, связывает их, загоняет зло обратно в его подземное убежище.
Зак поднимает жалюзи.
Последний придел залит солнцем.
Тот, кто умеет внимательно слушать, может услышать песню летних ангелов; песню без слов, тихое бормотание о единении, любви и сопричастности, песню, которую человек давно забыл и потому не ожидает снова услышать.
Но песня звучит в тех троих, сидящих на полу.
В тех троих, обнимающих друг друга.
Эпилог
Шестнадцатое августа, понедельник, на окраине Линчепинга
Мы вместе наверху, внизу, везде, в тех пространствах, которые принадлежат нам.
И это хорошо.
Мы навсегда останемся юными девушками, летними ангелами Линчёпинга, и мы забыли, что такое страх.
Наши мамы и папы по-прежнему в горе, их горе таково, что его не вылечит даже время.
Но они знают, что с нами произошло.
Ты знаешь, что произошло, папа. И никого ни в чем нельзя упрекнуть.
Пусть так и будет.
Мы есть друг у друга.
Мы все делим поровну.
Как и задумано.
Теперь мы можем быть вместе, Элизабет.
И мы можем видеть его, как он страдает, страдает, страдает — там, где он сейчас.
Мы можем помочь ему?
Нет.
Вместо этого мы парим вдоль канала, притворяемся, будто ощущаем ветер в волосах, делаем вид, что купаемся и играем, и мы сестры, ты и я.
И теперь мы вместе навсегда.
Малин сидит в гамаке позади дома Янне, смотрит, как он и Туве сгребают граблями листья, которые в этом году облетели слишком рано. Леса, окружавшие дом, исчезли.
Стоит чудесный день, в тени градусов двадцать, не больше, солнце светит мягко, а лесные пожары наконец-то под контролем.
Карин Юханнисон сравнила пробы ДНК всех замешанных в деле с ДНК того, кто напал на Марию Мюрвалль, но совпадений не нашлось.