Лето 1977
Шрифт:
Такая вот незатейливая песенка из к/ф «Кошмары на улице Вязов» привела ассистента в натуральный шок и он, открыв рот застыл…
Пощадив пациента, я не стал эту «страшилку» песенку петь на английском языке, дабы не усугублять «феерический» шок, поэтому ограничился переводной версией.
Мрачноватый текст, вкупе с моим окровавленным — «покоцанным» видом, а также, довершающий образ злодея — большой топор, сделали своё дело — клиент созрел и завыл…
— Нет! Нет, не надо! — запричитал, заикаясь чижик — рыжик.
— Ну что б**?! Пива нет говоришь?! — спросил я, стоя над полу живым трупом, злобно улыбаясь и ногой раздвигая ему ноги.
— Нет! — хрипел единственный человек в стране ощутивший связь города Москвы с Брюсом Ли. — Не надо! Есть! Есть пиво!! Вон бери… не надо! Пожалуйста! Я уеду! Не надо!..
Я взмахнул топором и ударил ему между ног…
Щепки паркетной доски полетели в разные стороны.
— А-а-а-а-а! — засипел дядя Эрик, пустил лужу… и заплакал.
— Фу… как не хорошо, гражданин, — сказал циничный я и поднёс топор к его лицу, а затем зарычал, глядя в ненавистную морду:
— Слушай сюда — падла! Короче!.. Забирай свои шмотки и больше никогда, слышишь б**, никогда сюда не возвращайся! С моей мамой, больше никогда не общайся и не встречайся! Ты нам не нужен, впрочем, как и мы тебе. Это последнее предупреждение! Ты понял меня! Маме я найду хорошего жениха, а не такого подонка как ты! Всё понял?!
Ассистент закивал.
— Пошли, — сказал я.
— Куда? — заикающимся голосом спросил «анкл» Эрик пытаясь отползти.
— На кухню, куда ж ещё?! Будешь писать письмо.
— Кому? — прозаикался клиент.
— Ты чего, совсем дурак?! — заорал Фредди Крюгер. — Бегом на кухню!
— А-а-а… Конечно, конечно. С-сейчас, — проблеяла «бедная овечка» и вытирая слёзы поползла на четвереньках по коридору.
Я сходил в комнату, взял с письменного стола альбомный лист и ручку. Зайдя на кухню, увидел сидящего на табуретке Эрика. Жалкий, сгорбленный и плачущий. Такого можно было бы и пожалеть, если бы… я не знал, что это за мразь!
«А табурет то придется за ним мыть», — к горлу подступила тошнота. — Ну на***! Пусть с собой забирает! Презент, мля!»
— Пиши… Прости меня, я по семейным обстоятельствам уезжаю на Север, навсегда. Извини, я полюбил другую. Прощай. Меня не ищи. Больше мы никогда не увидимся…
Тот принялся строчить.
— Куда ты б** подписываешься — «Твой любимый Эрик!?». Ты что, совсем ох***?! [5] — в очередной раз заорал я и долбанул «любимому дяде» подзатыльник.
Через 10 минут, «анкл» Эрик покинул вдруг ставшею столь не дружелюбной ему квартиру, забрав свои вещи, половую тряпку которой вытирал свою лужу в коридоре, табуретку на которой сидел, ну а я принялся за обработку ран.
5
обалдел прим. автора.
Достал аптечку. Всё что нужно в ней было. А как может быть иначе? Не зря же мама работает медсестрой. Промыл раны перекисью водорода, засыпал кровоточащие раны стрептоцидом. Помазал зеленкой локоть на правой руке и забинтовал его. Да уж, видок ещё тот. Хотя, может это и к лучшему. Так, шанс, что меня запомнят в библиотеке, более высокий.
Вечером же этого дня, так как мама дежурила в ночную смену, я собрался сходить в одну школу, которая находилась в соседнем районе. Дело в том, что в той жизни произошла одна история, которую я случайно вспомнил попав сюда…
Однажды, в молодости, меня пригласил в гости один знакомый, живший в соседнем районе. Мы встретились. Он, рассказал, что его пригласили играть в ансамбле.
— Круто, поздравляю, — сказал я и порадовавшись за знакомца, а сам расстроился.
«Ни чего себе, — настоящий ансамбль! Выступление перед публикой. Гастроли. Везёт же некоторым, а мне о таком остаётся только мечтать и гонять в музыкальной школе гаммы с утра до ночи. Ну что за жизнь такая несправедливая. Почему его? Почему не меня?!.. Хнык, хнык, хнык»… — хныкал про себя я, а он, попросил меня подучить его игре на гитаре. «Да не вопрос, а где репетировать будете?»
Знакомый сказал, что всё «на мази» и решил мне показать их репетиционную базу.
База, как оказалось находилась в подвале пятиэтажного жилого дома. Когда мы туда спустились я понял, что никакая это не база. Там сидело 5 человек моего возраста. Один парень пел и играл на расстроенной акустической гитаре, что-то из репертуара типа «Мурка». Рядом, на канализационных трубах, лежали три пионерских барабана, по которым молотил какой-то пьяный тип с радостной улыбкой на лице.
В принципе, пьяны они были все. На сбитом из досок столе стояла почти пустая двухлитровая банка, как впоследствии оказалось с вином. Также лежала газета, на которой разлеглась селёдка. Рядом с ней соседствовала обгрызенная буханка чёрного хлеба и большая красная луковица.
«Вот — это студия!?» — обалдело подумал я и повернулся к сопровождающему. Тот лишь пожал плечами, а в глазах его я прочитал не немой вопрос, типа: «А ты чего ожидал тут увидеть? Рояль, пианино и клавесин, что ль?»
Меня представили, мы поздоровались и мне сразу же налили стакан вина. Вино было горькое, а папиросы «Беломорканал» крепкие. В благодарность за оказанный приём, я настроил гитару, показал ребятам несколько аккордов и несколько небольших гамм.
Благодарные ученики, за это достали ещё одну банку, на этот раз трёхлитровую. Меня передёрнуло, понимая, что с нами со всеми после употребления этой банки станет, но я категорически отбросил горестные мысли и продолжил веселье…
Кто-то уже дудел в пионерский горн, кто-то пел, кто-то играл, а кто-то просто орал с наслаждением душераздирающее крики…
Между делом, я поинтересовался у знакомого, откуда такие богатства, имея ввиду барабаны и горны? Оказалось, из пионерской комнаты школы, где некоторые из них учатся.
«Тушите свет!» — сказал я сам себе и мне опять протянули стакан.
Когда застолье было в самом разгаре, мы услышали, чей-то отдалённый крик, раздававшийся из темноты подвала со стороны входа. Прислушались. Обращались, по всей видимости к нам…