Лето 1977
Шрифт:
— И как же так получилось, что в столь юном возрасте Вас тянет не к игрушкам или веселью, а к менее интересному занятию.
— Дело в том, что к познанию мира, я начал тянуться с самого раннего детства, — почти проживав начал я. Речь была заготовлена с утра, ввиду того, что я понимал, о чем со мной хотят поговорить, старался особо не отходить от тезисов, придуманных дома.
— С самого раннего возраста? Сколько же вам было?
— Годика три-четыре…
— Невероятно! — удивился тот и посмотрел на жену как бы ища подтверждения моих слов. Та лишь пожала плечами и улыбнулась.
— Да-да, — проговорил я и приступил…
— Именно в детстве мне стало всё интересно. Интересно, почему игрушки падают? Отсюда я узнал, что существует закон притяжения. Кто его открыл? Где жил? А это далеко? На другом конце Земли? А земля большая? Ещё и круглая? Земля состоит из ядра и земной коры? А откуда это знаете? Кто открыл? Учёные? Ещё и древние философы? А кто это Диоген? Что за учёные? А как стать учёным? А какие учёные бывают? Ломоносов открыл МГУ? Не может быть?! А земля находится в солнечной системе? Не может быть?! Ах, ещё и не одна? А система большая? Сколько планет в системе? Ох, как много! Кто открыл? И все звёзды на небе — это именно звезды? Как наше Солнце? Ничего себе! — не запинаясь «чесал» я ахинею. — Вот вам и краткий учебный конспект, каким образом заинтересовать наукой ребёнка. А ведь тут, схематично показан интерес к таким наукам как философия, география, биология, математика, физика, химия, астрономия. Да и еще к некоторым, например, к литературе и музыке… Почему? Потому что, через ученых мы можем прийти к Ломоносову который любил не только физику, химию, математику, но и любил писать стихи, в том числе вирши.
Супруги сидели, не шевелясь и не моргая внимая каждому слову лектора.
— К примеру его стихотворение… как же там… э-э-э…, — играл я, — ах вот, вспомнил:
Я долго размышлял и долго был в сомненье, Что есть ли на землю от высоты смотренье; Или по слепоте без ряду всё течет, И промыслу с небес во всей вселенной нет. Однако, посмотрев светил небесных стройность, Земли, морей и рек доброту и пристойность, Премену дней, ночей, явления луны, Признал, что божеской мы силой созданы.— Так кажется у него…
То, что ответ школьника будет на столько замороченным, Иван Павлович себе не представлял и поэтому, закрыв в очередной раз рот, проникся к юноше, тянущемуся к знаниям всей душой.
— Саша, вот поставь пожалуйста рядом со своим списком цифры. От одного до трёх по приоритету. Я завтра постараюсь тебе несколько книг достать. Ну, а пока их прочтёшь, попробую достать и остальную литературу, — сказал «проф» и протянул мне листок.
Я наугад поставил цифры. Какая мне разница, какие книги он сможет достать. Главное было, чтоб меня запомнили.
— А чем ты ещё увлекаешься? — решила поучаствовать дискуссии библиотекарь.
— Музыка, и спорт.
— Просто эталон советской молодёжи, — сказал профессор и осёкся, вероятно вспомнив, что я могу продолжить демагогию и вновь начать «задвигать телеги» и про советскую молодежь, и про страну Советов, и про роль партии и правительства, и про роль лично горячо любимого… а вспомнив, протёр носовым платком вспотевший лоб и быстро сменил тему.
— Да, спорт — это хорошо. И музыка — это замечательно. Молодец. Какое же замечательное поколение мы воспитали, — сказал вслух «проф», и в этот момент перед его глазами встала картина студентов-шалопаев из института, где он одно время преподавал и его передёрнуло.
— Иван Павлович, а вы чем занимаетесь, — вывел из задумчивости профессора мой голос и тот встрепенулся.
— Я? Работаю конечно. Работаю, в одном НИИ, — солидно сказал он.
— А в какой области трудитесь? Если конечно, это не секрет.
— Ничего секретного нет. Работа связанны с химией. Изучаем высокомолекулярные соединения. Ищем в общем.
— И что ищите? Находите?
— Бывает! — не без гордости сказал он. — Вот к примеру, сейчас, появилась неплохая перспектива, попробовать выделить именно такое, высокомолекулярное соединение с помощью лазера… — химик замолчал. — Тебе, наверное, всё это вряд ли интересно? — спросил он, вероятно забыв, что по легенде, мне интересно всё. Что ж, напомним.
— Нет-нет отнюдь, очень интересно. И как же вы собираетесь, это делать?
— Ну, тут дело в том, что… — «Проф». пустился «во все тяжкие» показывая и доказывая мне что, углеродные нанотрубки, замечательны своим структурным совершенством и разнообразием приложений… и т. д. и т. п.
В общем было ясно, что ничего неясно. В химия я разбирался слабо. Поэтому просто запоминал, о чём говорит собеседник.
«Нужно будет глянуть в планшете, что там за нанотрубки такие и почему открытие «забуксовало»», — решил подсобить гостеприимному хозяину я.
Через полчаса, за которые я успел съесть два бутерброда с красной икрой и одно пирожное, профессор, исписав пол тетради успокоился и замолчал.
— Да, химия — замечательная наука. Недаром ей так много уделял внимания Михаил Васильевич Ломоносов, — поднял я передающееся знамя очковтирательства и начал ответный монолог. — Известно, что он очень любил этот увлекательный предмет и даже в 25 июня 1745 года ему было присуждено звание профессора химии. По нынешним временам — это равносильно, как стать академиком. Ломоносов очень увлекался в своей лаборатории изучением стекла и фарфора. Он провел более трёх тысяч опытов. В своей работе «Элементы математической химии», изданной в 1741 году Михаил Васильевич писал…
Через 20 минут, я решил закруглятся, а то наверняка рты у слушателей будут болеть, ибо открыты они были всю мою лекцию.
— Во Эмма, память у парня! Шпарит без шпаргалки. Просто диву даешься, когда слушаешь. Молодец! — уже перейдя в разговоре с супругой «на ты», сказал Иван Павлович показывая на меня открытой ладонью руки «ленинским», революционным жестом.
Мы просидели ещё минут 15–20 кушая эклеры и болтая о современной музыке. Конечно же, никакой «The Beatles» или упаси Господи «Rolling Stones», профессору, как и его супруге не нравились. А вот песня «Валенки» в исполнении Ольги Воронец была им очень по душе.
Также им очень нравились песни из советских фильмов: «Девчата», «Весна на заречной улице», «Трактористы». Эти фильмы, как и песни мне тоже очень нравилась, и мы с удовольствием некоторые из них спели.
Как-то сам по себе разговор стих. Повисла минутная пауза и я ей решил воспользоваться.
— Большое спасибо за завтрак и приятную беседу. Извините, но мне пора, — поднимаясь поблагодарил я добродушных хозяев.
Особо сильно отговаривать меня не стали и попрощавшись ещё раз я одел сандалии и поехал домой.