Лето без милосердия
Шрифт:
Заметил вдруг травинку в её спутанных волосах, снял. Выкинуть отчего-то показалось неправильным, и он бережно пристроил тонкий стебелёк в корзину, в складки плаща. От плаща, от корзины, от платья Джелль пахло лесом — землёй, покрытой прелым опадом, молодой травой, влагой и земляникой. Запах кружил голову, вновь и вновь вызывая в памяти самые приятные моменты прошедшей ночи. Будил и разжигал желания, достойные скорее горячего юноши, чем пожившего, много повидавшего, озабоченного исключительно государственным благом мужчины.
Карета
— Мне кажется, мы никогда не были в этом районе, я не узнаю улиц, а у меня неплохая память на городские виды, — тихо сказала Джелль. — Вчера совершенно не запомнила дорогу, так волновалась. Мы далеко от дома?
— Не слишком. Но придётся сделать изрядный крюк, что бы заглянуть в мою канцелярию. Устала, родная?
— Нет, просто хочу чаю, купаться и, может быть, поспать. Но прокатиться с тобой тоже не откажусь. Когда ещё придётся, — она улыбнулась насмешливо и лукаво и опустила голову Варрену на плечо. Добавила: — Я не очень-то верю, что ты сегодня окажешься свободен, а завтра уже и повода не будет. Время сложное всё-таки.
— Ты чудо, — искренне сказал Варрен. Хотел объяснить, что какая ещё жена сама понимает все о сложностях военного времени, но Джелль тихо фыркнула и ответила:
— Я просто здравомыслящая.
— А я о чем, — рассмеялся Варрен, всё-таки целуя её — хотел по-настоящему, но карету тряхнуло, и поцелуй пришёлся в уголок губ, неловкий и смазанный. Но, кажется, Джелль решила, что он того и хотел.
На отвратительно неровной, ухабистой мостовой карета шла тряско — не слишком поцелуешься, зато можно строить планы на день, если он и впрямь окажется свободным, на вечер, на завтра или на «после войны». Можно любоваться оживлённым личиком Джелль, её улыбкой, ловить сияющий взгляд. Почувствовать себя влюблённым юнцом.
Много чего можно — ровно до тех пор, пока не заржут испуганно кони и не разорвут утреннюю тишину грохот и заполошные крики.
— Стой! Что там?
Оказалось, уже почти доехали до канцелярии, и весь шум — оттуда.
— Джелль! Сиди здесь, не вздумай выйти! Слышишь?
Тряхнул её за плечи, кляня себя на чем свет стоит: кто ж знал, что здесь окажется опасно, но мог бы сначала жену домой завезти! Как её сейчас оставить?!
— Иди, не бойся за меня. Я не дура, что бы путаться у тебя в ногах.
Паники в её голосе не было, разве что вполне понятное беспокойство. Варрен кивнул и выпрыгнул на неровную мостовую.
— Шониас, охраняй Джегейль!
— Да, господин граф.
Горела канцелярия. Вернее, то, что от неё осталось: здание напоминало сейчас сложившийся карточный домик, без крыши, без передней стены, с выбитыми окнами и выставленными напоказ внутренностями. С треском и искрами пылала лестница, яростный огонь пожирал кабинеты — слишком сильный для обычного пожара без магической подпитки, не разбирающий, где дерево, а где кирпич и камень. Щебень и осколки стекла устилали булыжник мостовой, вперемешку с бумагами, обломками мебели и паркета. И лежал, отброшенный от здания, окровавленный и припорошенный белесой цементной пылью, дежуривший нынче ночью сержант Гиллек.
Варрен подбежал к нему, опустился на колено, попытался нащупать пульс на шее и тут же отдёрнул руку. Пальцы окрасились кровью. Быстрая смерть, но вряд ли это утешит его жену и мать. Но, к счастью, в это время в здании только дежурный и был.
— В полицию послали? — отрывисто спросил Варрен, поднимаясь на ноги. Благо, в соседних домах успели проснуться: располагаясь неподалёку от рынка, Тайная канцелярия в соседях имела пребанальнейших булочников, бакалейщиков и прочих лавочников. За какие-то минуты крики паники успели смениться деловитыми командами мужчин, организовавших по цепочке воду и тушивших пожар.
— А то ж, — отозвался рослый детина в одних штанах. Варрен отогнал от лица евший глаза дым, моргнул.
— Мастер Зак, верно? — без своего обычного белого колпака и фартука булочника трудновато было узнать.
— Ну.
— Я отвезу жену домой и вернусь. Скажете полиции.
По-хорошему, он должен был доверить Джелль Шониасу и быстро включиться в дознание. Но если злоумышленники не ушли далеко? Если нападут на его карету, а Джелль там одна? Дело кучера — кони, а не пассажирка.
Он вернулся к карете бегом, спохватившись, что даже на короткое время оставил жену без защиты. Но с нею все было в порядке, разве что бледная, как снег перед рассветом. Все же испугалась.
— Гони, Шониас! Джелль…
— Варрен, — её голос не дрожал, но показался каким-то ломким, словно чужим. — Честно скажи. Если бы мы не должны были провести ночь в роще, где бы ты ночевал сегодня? Дома или на работе?
Гелли этим утром встала рано, ещё до рассвета. Ночь для неё прошла неспокойно: снились кошмары, чудилось нехорошее. Будто подбирается что-то тёмное, жуткое, тычется в окна в поисках незакрытой щёлочки. Не находит, конечно же — после ужасного случая с нападением невидимых убийц Варрен позаботился, чтобы его дом был защищён как следует. Вот только самого Варрена нет. Лучше бы они с Джелль ночевали сегодня дома!
— Ах, о чем это я, — натужно рассмеялась Гелли. — Священная роща их защитит. Но почему именно сегодня?
На голос заглянула старая Солли:
— Госпожа проснулась?
— Ты-то отчего не спишь?
— Сны нехорошие замучили. Встала уж, рябину с мятой заварила, обереги проверила. Скорей бы господин возвращался с барышней. Сердце не на месте.
— Рябина с мятой — это хорошо, — покивала Гелли. — Готовь умывание и на меня тоже. И в кухню загляни, пусть чайник ставят.
— А завтрак, госпожа?