Лето, дача и мажор в придачу
Шрифт:
Сам Витя Алису не прельщал. Ей хотелось побыстрей добраться до любимой кроватки, улечься туда и заснуть.
Почему сбежал мажор, Алису не интересовало. Она и так догадывалась, что «золотому мальчику» не понравились ни обстановка, ни стол, ни соседи. Да и от внучки деда он явно был не в восторге — едва ли не кривился каждый раз, когда она пыталась с ним заигрывать.
Алиса не понимала, почему нельзя было обойтись банальной вежливостью — спокойно отвечать, вежливо улыбаться, делать вид, что ничего не произошло. Нет же, сидел, как король, на стуле.
Впрочем, чего еще от мажора ждать? Он даже подставил ее намеренно, в этом Алиса была на сто процентов уверена. Сбежал, оставив ее разбираться с прилипчивым кавалером. Вот оно ей нужно — битый час у калитки торчать?
Спас Алису от ненужного назойливого ухаживания мобильник — он весело запиликал знакомую мелодию. Мать. И что ей не отдыхается в такое время?
— Да, мам. Я? В порядке, конечно. Дома. Где ж мне еще быть. Во дворе. А что? Просто так звонишь? Угу. Виталик? Дома. Мам, что-то случилось? Что за странные вопросы?
Когда Алиса закончила разговор, ухажера и след простыл. Она усмехнулась про себя: «Слабый народ пошел. Обычного звонка выдержать не может», — открыла калитку, зашла, заперлась и пошла к дому. Мыться и в постель. Да, именно в таком порядке. Больше ей ничего от этой жизни не надо.
Пушок как обычно дрых на подушке Алисы. Мажор затаился в темноте в кухне. Но он-то как раз Алису и не интересовал. Вот еще. Много чести.
Быстро ополоснувшись под душем, она надела ночнушку и завалилась в кровать.
Снились ей пирожки. С мясом. Много пирожков. Целое блюдо. И она сидела рядом с ними, жевала один за другим и была по-настоящему счастлива.
А утро уже традиционно началось с высказываний недовольного мажора.
— Это же пыточный инструмент какой-то, — он невежливо тыкал пальцем в совершенно нормальный диван и буквально орал, не обращая ни малейшего внимания на настежь открытые окна. — Ты сама когда-нибудь на таком спала?! Да я здесь не только сколиоз заработаю! Кто мне мои нервы и здоровье вернет?!
Алиса слушала молча и мысленно крутила фигу перед лицом мажора. Вот ему. Пусть хоть немного на себе испробует, каково это — жить обычной жизнью, а не сидеть на всем готовеньком с папашей-богатеем за спиной.
Когда мажор наконец-то замолчал, Алиса равнодушно уточнила:
— Все сказал? На кровать не пущу. Это мое место. И да, я громко кричу. Все соседи узнают, как ты меня насилуешь.
— Стерва!
Ой, да ради бога. Хоть кто похуже. Алисе оставалось не так уж и долго жить бок о бок с этих козлом. Так что его мнение о ней, Алисе, ее вообще не интересовало.
— Соседи! — послышался на улице знакомый девичий голосок. Внучка деда Андрея, похоже, не желала сдаваться и пришла сама к своему недоступному парню. — Соседи! Есть кто живой?
Мажор, услышав голос, скривился так, будто съел сразу десяток лимонов.
— Иди, — насмешливо посоветовала Алиса. — Иначе она тут разорется.
— Сама иди.
— Так не ко мне пришли-то. А ты уже и одет, и шорты, и майка на месте.
Сама Алиса все еще ходила в ночнушке и собиралась переодеваться только после водных процедур.
Мажор нехотя вышел из кухни и отправился на улицу — запускать свою дурную поклонницу.
Алиса слабо понимала, зачем надо было бегать за мужиком, который к тебе, мягко скажем, равнодушен. Сама она никогда не унизилась бы до такого.
С подобными мыслями Алиса подошла к другому окну и замерла, не веря собственным глазам.
Мажор и девчонка стояли у калитки и самозабвенно целовались на радость всем соседям. Алиса протерла кулаками глаза. Поцелуй продолжился. Алиса закусила губу. Вот же сволочи! Сосутся прямо на виду у Алисы! Ну и гад же этот мажор!
Чем дальше, тем сильнее Виталик ненавидел людей. До этой злосчастной поездки он даже предположить не мог, какие же они сволочи! Особенно бабы! Вот кто не только на шею сядет, но и кулаками по голове колотить начнет!
Спал Виталик преотвратно. Местное пыточное ложе под названием «диван» превратило его тело в один большой ком, в котором болела и страдала каждая мышца. Как долго он выдержит подобное издевательство, Виталик не знал, но очень боялся сорваться и разрубить диван на щепки. Останавливала его лишь мысль, что принадлежал диван не кикиморе, а ее матери, с которой у Виталика были неплохие отношения.
Кикимора его страданиями не прониклась. Эта стерва даже не подумала посочувствовать Виталику. Вместо этого она категорично заявила:
— На кровать не пущу. Это мое место. И да, я громко кричу. Все соседи узнают, как ты меня насилуешь.
Насиловать?! Ее?! Эту тушу?! Да Виталик находился в своем рассудке! Он на нее и пьяный не покусился бы!
— Стерва! — выдал он, горя желанием придушить ее самолично!
Вот так и схватил бы за горло, сжал бы его руками!
И как раз в это время, видимо, чтобы добить Виталика, с улицы заорала другая дура.
— Соседи! Соседи! Есть кто живой?
Голос внучки деда, вчера весь вечер с ним тупо заигрывавшей, показался Виталику противным, как звук бензопилы. Очень хотелось ответить матом, причем послать эту идиотку с самомнением так, чтобы она забыла, как выглядит Виталик.
— Иди, — насмешливо заявила кикимора. Она явно получала удовольствие от происходящего. — Иначе она тут разорется.
— Сама иди, — огрызнулся Виталик.
Меньше всего ему хотелось видеть ту идиотку.
— Так не ко мне пришли-то, — язвительно отметила кикимора. Вот же сводня! — А ты уже и одет, и шорты, и майка на месте.