Лето и осень сорок пятого
Шрифт:
– Вот и я про то же. Нельзя нашему брату военному в политику идти, не наша это среда. В ней не столько наступление ведешь, сколь за тылами приглядываешь, чтобы измена мятеж не подняла. А если не может свалить открыто, то действует тихой сапой. Либо лестью, либо весельем, либо подадут на подпись, хитро составленную бумагу, которую сто раз прочтешь, прежде чем найдешь эту хитрость.
– Откуда у тебя такие широкие познания жизни парижской демократии?
– удивился командующий.
– Местные товарищи просветили, а когда столкнулся с этой политикой на деле, все стало на свои места.
– Так может нашему генералу стоит опереться на французских коммунистов?
– Напрямую спросил маршал и немедленно получил прямой ответ.
– Не нашего он поля ягода, де Голль, как был буржуем, так и остался. Пока мы ему нужны, он будет держать нашу сторону, а как перестанем быть нужными, попросит на выход - честно признался Петров.
– Ладно, оставим политику в стороне - переменил тему разговора маршал, - говори, что заставило тебя просить о встрече со мной. Замполит сильно давит или особисты спать спокойно не дают?
– Нет, товарищ маршал. С замполитом у нас больших разногласий нет, а представителем "СМЕРШа" у нас хорошие отношения. Ничего плохого сказать не могу.
– Тогда, личное?
– пытливо спросил Рокоссовский.
– Да, личное. Хочу просить вас, товарищ маршал перевести меня из Парижа, куда-нибудь - признался Петров, чем сильно удивил командующего.
– Ничего не понимаю, знаешь, сколько людей хотят сесть на твое место, а ты просишь тебя перевести, объясни - потребовал маршал, однако Петров не торопился дать объяснения.
– Что, женщина? Француженка?
– Так точно, француженка. Мы с ней расстались и вряд ли встретимся снова, но чувство осталось, ведь сердцу не прикажешь, Константин Константинович.
– Да, сердцу не прикажешь, - согласился с Петровым маршал. У него самого имелась гражданская жена, подарившая ему дочку.
– Значит, дело ищешь? Я тебя правильно понял?
– Так точно, дело. Невмоготу мне все эти кафешантаны, дансинги и прочие шуры-муры, товарищ маршал.
– Я тебя понял, Георгий Владимирович. То, что не просто место поменять хочешь, а делом заняться, это хорошо. Вот только что тебе предложить; дать новую дивизию или дать одно поручение - пытливо посмотрел в глаза собеседника маршал и к большой его радости, тот не отвел взгляд.
– А что это за поручение?
– Есть у меня одно дело, но честно говоря, и сам не знаю, что из него получится. Взявшись за него, можешь просто время потратить или в пекло шагнуть - откровенно признался маршал.
– Подробнее, можно узнать?
– попросил озадаченный словами маршала Петров.
– Что же. Тебе, можно, - доверительно произнес Рокоссовский, хотя открыв рот, он отрезал своему собеседнику возможность отхода.
– Помнишь по Академии Булонский лагерь Наполеона?
– проверил выживаемость знаний у Петрова командующий.
– Конечно, помню. Там, находились войска, готовые высадиться в Англии на гребных судах, под прикрытием флота. Однако из-за разгрома французского флота при Трафальгаре, высадка не состоялась - быстро ответил Георгий Владимирович.
– Молодец, не забыл, - похвалил генерала Рокоссовский.
– Так вот, мон шер ами Георг. Нечто подобное Ставка намерена создать в том же месте, с той же целью. Правда, не в шестьдесят тысяч как у Бонапарта, решено выделить чуть более двух дивизий.
– Но ведь это крайне мало для высадки десанта в Англию. Я не говорю о тех потерях, что эти дивизии понесут при переправе через пролив. Такого количества войск для взятия Лондона крайне мало. Англичане будут крепко драться за свою столицу и при самом лучшем раскладе высадки десанта, дальше Кентербери они не пройдут. Высадка такими силами авантюра - горячо уверил маршала Петров.
– Полностью с тобой согласен, Георгий Владимирович. Скажу больше, Ставка не намерена проводить высадку десанта на Британские острова и скорее всего, в ближайшие год-другой не будет этого делать. Не мне тебе объяснять причины, которые не позволяют нам сделать это. Поэтом, нам приказано создать видимость подготовки своего "Морского льва" для оказания давления на британское правительство. Как сможет воздействовать наш Булонский лагерь, на британское правительство не знаю и знать не хочу. Это большая политика, а как ты только что верно сказал, соваться крайне противопоказано - маршал говорил по-военному четко, сжато, но вместе с тем неторопливо, давая возможность Петрову лучше осознать услышанное откровение.
– Десанта не будет, но англичане должны быть уверены, что он вот-вот состоится. Что эти две дивизии, что будут находиться на побережье только маленький кусочек большого целого, который им удалось увидеть. И вот, чтобы они в это поверили, подготовка к высадке десанта должна быть самой настоящей. Чтобы ни у кого не появилось ни малейшего сомнения. Ни у кого, включая своих - расставлял последние точки маршал.
– Ты все понял?
– Так точно, товарищ командующий, понял.
– Возьмешься за такое дело, невыигрышное дело? Не будешь потом жалеть, что встретишь конец войны не в Париже, а в захолустном городишке Булонь-сюр-мер.
– Нет, не буду. Если считаете, что смогу, возьмусь, но только один вопрос.
– Говори, слушаю.
– Вы сказали, что-то про пекло. Это оборот речи или доля истины?
– Испугался?
– Нет, просто хочу знать все до конца.
– К сожалению, я сам всего до конца не знаю. Говорю тебе это честно, как человеку, которому полностью доверяю. Значит, берешься?
– требовательно спросил Рокоссовский.
– Берусь - твердо подтвердил свое решение Петров, сняв с души маршала тяжелый камень.
– Хорошо, что я в тебе не ошибся, - заулыбался Рокоссовский, - можешь взять собой кого захочешь.
Застигнутый этим вопросом Петров замялся, и маршал поспешил прийти ему на помощь.
– Ты подумай над этим вопросом Георгий Владимирович. Возвращайся к себе, все взвесь и потом дашь ответ - предложил командующий, и Петров с ним согласился, хотя в душе он уже знал, кого он с собой возьмет.
Предложи ему Рокоссовский новый участок боевой работы, то Петров бы обязательно взял с собой несколько толковых человек. Чем выше командирский пост, тем сложнее идет знакомство с новым коллективом. Это непреложная жизненная истина и Георгий Владимирович считал, что подобное притирание, познание слабых и сильных свойств новых подчиненных в боевых условиях всегда чревато ошибками, за которые платят солдатскими жизнями. Поэтому, лучше сразу опереться на проверенных людей, пусть даже в обиду тем, кого они заменили.