Лето на Парк-авеню
Шрифт:
Отец и его новая жена, Фэй, сказали, что не собираются оплачивать мою розовую мечту, поэтому я окончила курсы секретарей и за три месяца работы машинисткой на сталелитейном заводе скопила 375 долларов. Я понимала, что надолго мне их не хватит, что лишний раз подтвердил счетчик такси, насчитавший уже 90 центов. Мне срочно требовалась работа – любая работа. Я успела побывать на собеседованиях в бухгалтерской конторе, на такелажной фабрике и в страховом агентстве. И каждый раз вздыхала с облегчением, узнав, что меня не взяли.
В итоге, я решила обратиться к Элейн Слоун,
Офис издательства «Бернард Гайс и партнеры» располагался на Восточной 56-й улице, на сорок втором этаже; цветастую приемную украшал поп-арт и кресла-шары Ээро Аарнио, наводившие на мысль о лунной станции. В центре приемной высился шест, как в пожарном депо, поднимаясь через круглый проем в потолке на следующий этаж. Пока я представлялась секретарше, по шесту съехала женщина, сверкая голубыми подвязками, и аккуратно одернула юбку.
Вскоре открылась боковая дверь, и уже с достоинством появилась Элейн Слоун. Первое, что я – и, наверно, не я одна – отметила, это ее волосы. Каждая прядь переливалась серебристо-белым, отражая свет и акцентируя голубые глаза, которые, казалось, повидали больше, чем глаза ее ровесниц, при том, что она была явно моложе, чем предполагали преждевременно поседевшие волосы. Она напомнила мне маму, хотя внешне они не были похожи. Меня разыгрывало подсознание. Пусть мне уже исполнился двадцать один год, но я по-прежнему нуждалась в маме, а Элейн Слоун – ее лучшая подруга – соответствовала этому образу, как никто другой.
Она позвала меня в свой кабинет, из окна которого открывался впечатляющий вид на Манхэттен.
– Рассказывай, чем я могу помочь, – сказала она, предложив мне кресло напротив стола.
Поведав ей о безуспешных собеседованиях, я положила на стол свое портфолио.
– Но я на самом деле ищу работу фотографа.
– Понятно, – она подалась вперед, к моей папке. – Можно?
– Пожалуйста…
Я развязала ленту и молча смотрела, как она перебирает мои фотографии, задерживаясь на некоторых, но ничего не говоря. Она закрыла папку, не досмотрев.
Гордость моя была ущемлена, но я решила не показывать этого, чтобы не портить отношений.
Элейн улыбнулась и откинулась на спинку кресла, пододвинув ко мне портфолио кончиками пальцев.
– У тебя меткий глаз, – сказала она из вежливости.
– Спасибо.
Я завязала ленту на папке и положила ее себе на колени, думая, насколько притязателен Нью-Йорк. В моем родном городке люди ценили мои фотографии, публиковали в школьной газете и альманахе. Но здесь мое творчество не сильно возвышалось над посредственностью.
– Что ж, – сказала Элейн, – у меня есть кое-что на примете, но это работа не для фотографа, – она нажала настольный интерком и сказала: – Соедините меня с Дэвидом Брауном, хорошо? – отпустив кнопку, она протянула руку к комоду позади стола и взяла голубую книгу. – Слышала о ней?
Я
Вскоре секретарша ответила по интеркому:
– Мистер Браун готов говорить с вами.
– Лучше подступиться к Хелен через мужа, – сказала Элейн и, взяв трубку, развернулась в кресле к окну. – Привет, Дэвид, – она откинулась на спинку и рассмеялась; мне было видно, как она закинула на подоконник и скрестила ноги в туфлях «Гуччи» (я узнала соединенные буквы «G»). – Хелен еще не нашла секретаршу? О, хорошо. У меня есть одна девушка, она может подойти ей, – она оглянулась и подмигнула мне. – Ее зовут Элис Уайсс. Мне прислать ее? Окей, дай знать. Спасибо, Дэвид.
Она положила трубку, опустила ноги на пол и развернулась ко мне.
– Я понимаю, – сказала она, улыбаясь, – секретарша – это не фотограф. Но завтра у тебя с ней собеседование.
– С кем? Хелен Гёрли Браун?
Я ушам своим не верила. Хелен Гёрли Браун была знаменитостью. Именитым автором, регулярно выступавшим на радио и по телевизору, пусть даже такие ведущие, как Мерв Гриффин и Джек Паар не могли называть ее книгу в эфире.
– Дэвид мне потом перезвонит. Я сразу дам тебе знать. А пока…
Она нацарапала адрес в блокноте с монограммой, вырвала страницу и пододвинула мне по столу.
– Она пишет новую книгу?
– Вообще-то, нет. «Корпорация Хёрста» только что наняла ее на должность главного редактора журнала «Космополитен», – Элейн покачала головой, недоумевая. – Перед этим я слышала, Хёрст хотел закрывать «Космополитен». И тут вдруг они берут Хелен. Наверно, решили прибегнуть к последнему средству, чтобы спасти журнал. На Хёрста не похоже – давать такую должность женщине, и, честно говоря, мы все теряемся в догадках, как она ее получила. Уверена, не обошлось без Дэвида, ведь Хелен никогда не издавала журнал. Боже правый, да она и не работала в журнале, – Элейн рассмеялась абсурдности этой ситуации. – Но я работала с Хелен. Редактировала (не одна, конечно) эту книгу, – она постучала пальцем по «Сексу и одинокой девушке», лежавшей на столе. – И хоть я не во всем с ней согласна, я считаю, она молодец. И видит бог, дерзости ей не занимать.
Следующим утром я приехала в дом 224 на Западной 57-й. Я стояла в холле, ожидая лифта, когда рядом возникли две девушки. Они были примерно моих лет, и одна, с очень светлыми волосами, уложенными в шикарный пучок с начесом, нажала кнопку лифта второй раз, словно это могло ускорить его. На блондинке было цельнокроеное платье в треугольниках желто-зеленого цвета. Другая девушка, брюнетка, со стрижкой «пикси», носила висячие серьги, касавшиеся плеч, короткую юбку в красно-белую клетку и ботфорты. Рядом с ними мне казалось, что у меня на лбу написано «Огайо», хоть я и была в моем лучшем твидовом платье-футляре.