Летописи древних лет

Уайт К.

Всю площадь уже заполонили пикты и варвары.

Между тем в городе царила паника. Трубили трубы, мчались конные отряды, кричали командиры — и все это сливалось в общий нестерпимый шум. Оценив обстановку, Кулл приказал горнистам протрубить условленный сигнал.

И вскоре на рыночную площадь прибыли баллисты. Семь залпов каменной картечи обрушились на баррикады и стены домов, неся смерть хазритам.

Выбрав самую широкую улицу, Кулл решил уничтожить построенную там баррикаду в первую очередь. Пикты и варвары пошли в наступление. Немедленно из-за баррикады и из окон домов полетел ответный град стрел. Но и стрелки-варвары прицельно разили противника.

Начался бой.

Нападающие, размахивая мечами, старались разрушить баррикаду. Но защитники сопротивлялись как безумные. Когда наконец хазриты отступили, баррикада стала вдвое ниже и грозила вот-вот рухнуть.

Пехота расступилась, чтобы дать дорогу всадникам. И те длинной, стремительной колонной, как нападающая змея, бросились на полуразрушенную баррикаду. Один из первых гвардейцев упал вместе с лошадью, и его товарищи проскакали по нему. Другой вскочил прямо на вершину укрепления, пронзив стрелка своим копьем. Почти в то же мгновение его самого стащили с седла, а коня убили.

Неистовый натиск отбросил защитников. Воины Алой Стражи, словно буря, ринулись вперед, оттеснили хазритов и с хлынули на улицу, подобно потоку, прорвавшему плотину.

Но битва еще не кончилась. В узком проходе оставшиеся в живых хазриты работали топорами, как дровосеки, и на улице образовалось новое заграждение из павших бойцов и их лошадей со вспоротыми боками. Кони брыкались в предсмертной агонии.

Увидев новую баррикаду из тел, Кулл ринулся в гущу сражения. Шаг за шагом он продвигался вперед. Один за другим падали воины вокруг короля. Но атлант стоял как скала, о которую разбиваются черные волны глубин. Король Валузии бился словно заговоренный: ни меч его не брал, ни стрела.

Баррикада пала. Лавины пиктов, пройдя по боковым улицам, уничтожили оставшиеся заграждения с тыла. Путь к храму Алавы стал свободен.

Но в окрестных домах оставались лучники, обстреливающие валузийцев из окон. Не раздумывая ни минуты, Кулл ринулся к двери ближайшего дома. Одним движением своего стального тела, король-варвар вышиб дверь и сразу же несколько воинов его охраны ворвались в дом. Завязавшаяся внутри дома схватка была скоротечной — хазриты пали один за другим.

Пройдя по дому в поисках врагов, в одной из комнат воины обнаружили забившихся в угол женщин. Они были с головы до ног укутаны в широкие, свободные одежды. Оставались видны только горящие глаза. Раздались крики, напоминавшие шипение разъяренных змей перед нападением, и в гвардейцев полетели подушки, стулья — все, что попадалось женщинам под руки. Воины не ожидали такой яростной атаки — им пришлось отступить.

Одна из ведьм обрушила скамейку на голову рядом стоящего валузийца. Тот потерял равновесие и с грохотом упал. Бросившись на него, женщина занесла кинжал и с истошным, торжествующим криком вонзила его в грудь своей жертвы. Пока несчастный бился в предсмертных судорогах, воительница сорвала с головы покрывало и впилась в незащищенное горло валузийца.

Напившись, она подняла голову. С уголков ее губ капала кровь. Ужасающее зрелище заставило воинов очнуться от оцепенения, и они стали убивать своих врагов без пощады. Когда все закончилось, один из воинов сорвал покрывало с погибшей фурии. Перед ним на полу лежало безобразное существо с деформированным телом и уродливыми конечностями. Голова его росла прямо из плеч, а вместо зубов торчали уродливые клыки.

* * *

Казалось, бой идет везде: на узких переулках, на крышах домов, на крепостных стенах. Черных воинов становилось все меньше и меньше.

Смарг не рвался в первые ряды, но и не отставал

от наступавших. Он упорно продвигался к храму Алавы. Охранявшие чародея воины удивлялись его настойчивости. Они еле поспевали за ним. Смарг летел вперед, одержимый лишь мыслью о близости своей цели. Судьба вела его. Он все сметал на своем пути. Маг орудовал своим посохом, как опытный боец булавой. Обрушивая удары на головы хазритов, он расчищал дорогу. Валузийцам оставалось лишь прикрывать его сзади, чтобы какая-нибудь предательская рука не нанесла удар в спину.

Наконец Смарг добрался до храма Алавы. Высокая лестница, на ступенях которой лежали тела жрецов, умерщвленных то ли демоном, то ли воинами Валузии, вела в храм. На убитых не было видно никаких ран. Чародей решил, что это все-таки дело рук демона. Только он мог убивать, не оставляя ран. И едва слышно, как бы про себя, Смарг пробормотал:

— Хариш развлекся! Но где же он сам?

Преодолев крутую лестницу на одном дыхании, Смарг вбежал в храм. В представшем перед его глазами огромном сводчатом зале кипел бой. Кулл с несколькими Алыми Стражами сражался против многочисленной орды жрецов Хазры. Все перемешалось. Хазриты с дикой яростью защищали свою святыню. Они с ловкостью орудовали металлическими посохами, пользуясь ими то как копьем, то как мечом. Воинам Алой Стражи приходилось прикладывать немало усилий, чтобы одолеть жрецов. Многие пали, но король-варвар, казалось, не замечал ничего вокруг себя, и, неумолимо двигаясь вперед, прокладывал дорогу меж врагами. Не зная усталости, Кулл проливал кровь своих врагов, как воду. Звенели мечи. Вот уже и последний жрец упал, пронзенный валузийской сталью.

Глава третья ДРЕВНИЕ ЛЕТОПИСИ

Наступившая после жестокой сечи тишина оглушала. Король Кулл остановился, дико озираясь в поисках врагов. Но постепенно возбуждение битвы спало. Оставшиеся в живых стражники внимательно осматривались: не покажутся ли новые противники. Шло время, и никто не появлялся. Раздавались только тихие стоны раненых.

Яркий свет наступившего дня проникал лишь через узкое отверстие в потолке, рассеиваясь и растекаясь по огромному сводчатому залу. Воины разбрелись рассматривая росписи на стенах и сводах зала: кровавые битвы, жестокие жертвоприношения, обильные пиры, опять битвы и опять жертвоприношения черной богине, сопровождаемые пирами — только эти сцены и никаких других! Мрачные росписи должны были заставить поклоняться Хазре, трепетать перед ее Силой. Но у воинов Алой Стражи, постоянно видевших смерть и привыкших к жестокости, эти картины вызывали только гнев и ненависть к Силам Тьмы.

На центральной фреске была изображена сама богиня Хазра. Прижав локти к бокам, она раскрывала перед сморщенной, обвислой грудью громадные лапы. Зобастую шею венчала не голова, а безносый череп — олицетворение самой Смерти. Люди ползли к ней по ступеням, моля сохранить им жизнь. Но щадя жертву, она забирала ее бессмертную душу, которая становилась воплощением зла и несла своим сородичам гибель и мучения. «Милость» к одному значила погибель для другого. Добро для одного — гибель и зло для другого.

Смарг долго рассматривал фрески. И вдруг воскликнул, обращаясь к Куллу:

— Эти изображения очень похожи на росписи в храме царя Шимаха, почти копии. Их надо уничтожить. Под ними скрыты священные для всего живого символы Жизни, даруемые Богами людям. Раньше в этом зале находилось главное хранилище рукописей.

Древние Летописи тоже хранятся в храме Алавы, но в секретном месте, известном немногим. Храм большой, мне может понадобиться много времени, чтобы их найти. Да и неизвестно, какие ловушки могут подстерегать!