Летучий Голландец
Шрифт:
— Майя, дорогая, твои поступки — это все равно твои поступки. Не забывай этого. Если бы тебе и правда было семнадцать, то есть твоему настоящему естеству, он бы тебе вполне мог нравиться. На время, — быстро закончил он, увидев, что ее гнев обращается на него.
— Я хочу уйти.
Гилбрин кивнул:
— Обязательно. Надо только кое-что уладить. Ты хочешь забрать что-нибудь из шкафчика? Вырезки из журналов, еще что-нибудь в этом роде?
Она проигнорировала издевку, снова упершись мрачным взглядом в смертного юношу. Мрачным, но, может, и чуть-чуть грустным тоже. Гилбрин притворился,
— Готово, — прошептал он с легким сожалением минутой позже. Стирать прошлое было всегда нелегко, даже чужое прошлое.
Наконец Майя встретилась с ним взглядом, молча благодаря его за то, что он сделал ее работу.
— А шкафчик?
— Пустой. Замок сломан, его нелегко будет починить.
Никаких следов. Твое дело уже уничтожено, и никто не вспомнит, что я сюда приходил. Но у твоего дома придется остановиться, надо убрать все улики из твоей комнаты.
— Бесполезно. Не можем же мы заставить всех о нас забыть?
Он погладил ее по щеке, пытаясь успокоить:
— Хотя бы выиграем время, Майя. Это все, на что мы можем рассчитывать. Особенно если псы Сына Мрака уже кинулись в погоню. Очень скоро, может, через два-три дня ты уже будешь сама собой. И никто никогда не найдет Марию Фортуну. — Он тронул ее за руку. — Пора идти, дорогая. Если я остаюсь слишком долго на одном месте, мне начинает казаться, что Властелин Теней сверлит взглядом мне спину.
Упоминание Сына Мрака вывело ее из оцепенения. Хоть у нее и оставались вопросы, Майя, видимо, понимала, что с этим следует подождать до тех пор, пока ее спутник не скажет, что они в безопасности. Они двинулись через холл. Бродяга шел впереди, а Майя все же оглянулась на шкафчик, который уже ей не принадлежал.
— А Дерек?
— Какой Дерек?
— Ну, мой… Он…
— Я направил его мысли к другой девице. Она у него на заднем плане в мыслях была, — с усмешкой ответил он. — Некая Черри. Если бы не ты, была бы она. Таковы смертные.
— Ну, хорошо. — Однако в ее тоне проскользнуло сожаление.
Пара прошла по школе, но ни ученики, ни учителя не обратили на них внимания. Через несколько минут они уже оказались на стоянке, направляясь к «„додж“у» Гилбрина.
— О боги! Гил, что это такое?
— "«додж»" семьдесят третьего года. Садись! Он не кусается, и я там сделал дезинфекцию. Специально для тебя.
Она подчинилась, не произнося больше ни слова. Бродягу это разочаровало, ему всегда нравилось заводить Майю.
— Куда мы едем? — Улыбка вернулась на юное с виду лицо.
— После твоего дома? Со своей семьей я уже разобрался, туда нам ехать не надо.
— И куда мы едем, потом?
— Понятия не имею.
Усевшись, он запустил свою любимую лошадку. Как ни странно, но когда он оказывался в подходящем возрасте и в этой стране, он всегда ухитрялся завести себе «„додж“» примерно этого же года. Вкусы сохраняются.
— Тогда
— Мы поедем. Далеко-далеко. Надеюсь, Сын Мрака смотрит сейчас в другую сторону. — Гилбрин глубоко вздохнул и добавил:
— Кстати, в прошлый раз он добрался до Макфи.
— Макфи… — Ее прекрасное лицо побледнело.
Макфи был из их группы. Один из тех, кто мог бы придать Странствиям смысл, мог бы разобраться со страшным кровопийцей, с Сыном Мрака. Макфи был близок, по крайней мере так он утверждал, близок к тому, чтобы найти способ завершить их полет. Это было две жизни назад.
— В этот вариант он так и не попал. Властелин Теней, должно быть, поймал его как раз перед тем, как та Земля погибла. Я пытался мысленно связаться с ним с тех самых пор, как пришел в себя. Почти два года назад. Я решил подождать, пока ты появишься, дорогая.
Макфи был мертв. Из всех он был самым толковым. Это он обнаружил некоторые из причин, позволявших им перескакивать с одной Земли на другую, всегда чуть-чуть обгоняя разрушение, следующее за ними по пятам. Что-то в них самих, какие-то внутренние часы заставляли их, души, точнее слова не находилось, спасаться, бежать в следующий мир. Однако Странники, как они сами стали себя называть через несколько жизней, были рассеяны не только в пространстве, но и во времени тоже. Никогда не попадали дважды в ту же самую эпоху. Тем не менее многие из них сохраняли какой-то особый контакт друг с другом, невзирая на разделяющие их столетия. Майя знала, что если она на ком-либо сосредоточится, то обнаружит его или ее, даже если этот другой возродится за тысячу лет до нее.
Однако контакт между эмигрантами, которых разделяли столетия, был не очень устойчивым. Для большинства Странников напряжение оказывалось слишком сильным.
Макфи столько знал, а теперь он мертв.
Пока Майя предавалась размышлениям о смерти Макфи, Гилбрин быстро вывел машину. Он хотел покончить дела с ее теперешней семьей и к ночи оказаться как можно дальше от этих мест.
Зудящее чувство снова вернулось к нему. Если Сын Мрака или его псы еще не рядом, то скоро будут.
— Едем-ка на юго-запад, прокрадемся тихой сапой.
Гилбрин придумал рифму и сам себе улыбнулся. Такие мелочи доставляли ему удовольствие, и большие вещи тоже, например Сын Мрака, который хотел его убить.
Они ехали уже более двух часов, в основном на запад, по одному из мелких шоссе. Пейзаж составляли деревья и поля ферм. Майе, которая в этот раз родилась в шумном пригороде, эти места казались дикими. Странные воззрения, если учесть, что в былые времена ей случалось рождаться и в средневековом убожестве, и среди примитивных племен, и в великолепии восточной роскоши.
Никто из знакомых в этом варианте мира сейчас бы ее не узнал. За исключением других Странников. Гилбрин предложил ей стать на десять лет старше ее теперешних семнадцати лет. Под его руководством Майя восстановила свои способности и смогла изменить возраст. Сейчас она производила еще большее впечатление. Десятилетие зрелости отточило ее черты, и к тому же она справилась со своими болезненными воспоминаниями, хотя всегда остается что-то, что невозможно стереть.
Семья навсегда останется с ней, по крайней мере в мыслях.