Лев Троцкий. Враг №1. 1929-1940

Фельштинский Юрий Георгиевич

«В Париже моя жена печатала материалы для бюллетеня Троцкого, и сын Троцкого, Лев Львович, часто приходил к нам. Он был очень приятным человеком, молодым и очень осведомленным обо всех делах. Это были 36-й и 37-й годы, и бюллетень вел большую борьбу против процессов, проходивших тогда в Москве, так называемых сталинских процессов. И в бюллетене приводилось большое количество данных, опровергавших те показания, которые подсудимые сами на себя наговаривали.

Однажды, разговаривая с сыном Троцкого, я напомнил ему, что в одном из бюллетеней… Троцкий написал [о процессе меньшевиков 1931 г.], что знал, что меньшевики — предатели, помогают буржуазии, но что они падут так низко, он не ожидал. Дело в том, что на том процессе, как и на всех остальных позже, подсудимые, среди которых, кстати, был только один меньшевик, остальные были бывшие, говорили, что Абрамович был в Москве, что меньшевики имели свидание с Леоном Блюмом и с генеральными штабами Франции и Англии, договариваясь о нападении на Советский Союз, и т. д.

Я сказал ему: вы же понимаете, что ваш отец, который лично знал всех этих людей, знал, что все это вранье, выдумки, как он мог написать такое?! Интересно, чем это кончилось. Он [Седов] написал Троцкому, и в одном из последующих номеров бюллетеня появилось примечание к одной из статей. «Когда был процесс меньшевиков, я принял все на веру. Я не представлял себе, что такой процесс можно выдумать от начала до конца. Теперь я понял, что все это было вранье» [581] .

581

Архив Гуверовского института. Коллекция Б.И. Николаевского. Ящик 208-Папка 5. С.Э. Эстрин. Из воспоминаний. Записано на пленку в 1974 г.

Глава 6. МЕКСИКАНСКИЙ ЭТАП

1. Последний переезд

Предложение мексиканских властей принять Троцкого не возникло внезапно. В течение нескольких месяцев, сразу же после того как в Норвегии под давлением советского правительства стал ужесточаться режим пребывания Троцкого в этой стране, троцкисты в разных странах стали предпринимать энергичные усилия, дабы добиться для него права на въезд. Успешными оказались только инициативы мексиканцев. В этой стране за визу Троцкому бился прежде всего художник-монументалист Диего Ривера. Как раз в это время Ривера, являвшийся ранее коммунистом, объявил о своей приверженности взглядам Троцкого и разрыве с официальной компартией [582] . 21 ноября 1936 г. Ривера получил письмо от своей знакомой, американской левой журналистки Аниты Бреннер, связанной с Мексикой и ее революционными деятелями и многократно бравшей интервью у различных мексиканских политиков. Бреннер стала членом только что образованного американского Комитета защиты Льва Троцкого и просила Диего добиться разрешения мексиканского правительства на въезд Троцкого в эту страну [583] .

582

 Mamham Р. Dreaming with His Eyes Open. A Life of Diego Rivera. New York: Alfred A. Knopf, 1999. P. 276.

583

Craven D. Diego Rivera as Epic Modernist. New York: Simon & Schuster Macmillan, 1997. P. 147.

Будучи человеком экстравагантным и общительным, имевшим авторитет и влияние в разных слоях мексиканского общества и элите страны, Ривера смог привлечь на свою сторону ряд других деятелей, в том числе Антонио Гидальго (Идальго), занимавшего ответственные должности в государственном аппарате. Но главное, Ривера был лично знаком с генералом Ласаро Карденасом [584] , видным деятелем национально-демократической революции 1910–1917 гг., многолетним членом правительства, а с 1934 г. — президентом Мексиканской республики. В 1936 г. Карденас открыто объявил об активной поддержке Испанской республики против генерала Франко; выступил против оказания помощи Франко Германией и Италией; всячески способствовал мексиканским добровольцам, отправлявшимся в Испанию воевать на стороне республиканцев в составе интернациональных бригад; всячески ограничивал деятельность нефтяных и других крупных компаний США на территории Мексики (в 1938 г. он даже национализировал предприятия нескольких американских нефтяных компаний, но после переговоров согласился выплатить компенсацию за национализацию).

584

Карденас Ласаро (1895–1970) — мексиканский политический и государственный деятель. Дивизионный генерал (1928). В 1930–1931 гг. — председатель Исполкома Национально-революционной партии. В 1934–1940 гг. — президент Мексики. В 1942–1945 гг. — министр национальной обороны. До конца своей жизни возглавлял правящую Национально-революционную партию (с 1946 г. — Институционно-революционная партия).

Риверо и Гидальго были приняты президентом, и после некоторых колебаний Карденас дал согласие на прибытие Троцкого в Мексику при уже знакомом Троцкому условии, что он не будет вмешиваться во внутренние дела страны. В то же время президент гарантировал, что во всех других отношениях власти не будут препятствовать его общественной и литературной деятельности [585] . Видимо, на мексиканского президента в какой-то степени повлиял и тот факт, что образованный в октябре 1936 г. в США Комитет защиты Льва Троцкого также обратился к нему с несколькими просьбами о предоставлении Троцкому политического убежища.

585

Mamham Р. Dreaming with His Eyes Open. A Life of Diego Rivera. P. 277.

Наученный горьким опытом Троцкий вначале с некоторой осторожностью отнесся к полученному предложению. Он опасался провокации, даже передачи его в руки сталинской агентуры. Эти опасения усилились в связи с тем, что чиновники правительства Норвегии, спеша избавиться от столь нежелательного теперь иммигранта, фактически отстранив адвоката Пюнтервольда, проявили чрезвычайное рвение в деле организации выезда Троцкого, сами получили мексиканскую визу и только привезли ее на подпись Троцкому. Последний заявил, что не подпишет документы, пока не удостоверится, что при высадке в мексиканском порту будут обеспечены элементарные интересы его и его жены. Вновь вмешавшийся Пюнтервольд, связавшись с Мексикой, заверил своего клиента, что его ждет в Мексике теплый прием. В результате Троцкий через своего адвоката с благодарностью принял предложение мексиканского правительства предоставить ему и жене «право убежища» [586] .

586

Троцкий Л. Дневники и письма. С. 161–162.

Кстати, подозрений и опасений было много. В связи с тем, что корабль отчалил негласно, парижские троцкисты высказывали мнение, что он направляется не за океан, а в Ленинград и что норвежские власти собираются выдать Троцкого советскому правительству. Считалось даже, что вся операция не случайно проходит в дни рождественских праздников, когда «в Париже нет никого», кто мог бы своим высоким авторитетом прояснить ситуацию. Выдвигались требования установить радиосвязь с пароходом, причем в связи сначала было отказано [587] , но затем она была предоставлена, и стало понятно, что зловещие опасения и слухи не имеют под собой оснований.

587

Архив Троцкого. Фонд 13.1. Т-4870.

Танкер «Рут», которому предстояло пересечь Атлантический океан, отправился в путь со своими двумя пассажирами и сопровождавшим их норвежским офицером в ночь на 20 декабря. Еще совсем недавно Троцкий гордо отказывался плыть на танкере. Теперь он не ставил уже никаких встречных условий. На пристань для проводов были допущены всего несколько человек, в том числе супруги Кнудсен и Вальтер Гельд [588] . Путешествие продолжалось почти 20 дней. На второй день Нового, 1937 года Троцкий возобновил ведение дневника, который прервал в сентябре 1935 г. Первая запись свидетельствовала, что он находился чуть ли не в шоковом состоянии в связи со всеми теми бурными событиями, которые происходили в последние недели в его общественной и личной жизни. Отсюда вытекала даже самая элементарная путаница в датах. «Сегодня четвертый день пути, — говорилось в записи 2 января. — Греет южное солнце. Моряки переоделись в белое. Мы по-прежнему отдыхаем от политических новостей. Еще 23 декабря, на 4-ый день пути, пароходная радиостанция приняла для меня телеграмму из Лондона от американского агентства с просьбой об интервью» [589] . Четвертый день пути наступил конечно же 23 декабря, а не 2 января.

588

Serge V., Sedova-Trolsky N. The Life and Death of Leon Trotsky. P. 210.

589

Троцкий Л. Дневники и письма. С. 151.

Постепенно Троцкий приходил в себя. Его успокаивали благополучное путешествие, хорошая погода, доброжелательное отношение капитана, которому впервые за всю его мореходную практику приходилось вместо нефти перевозить двух пожилых пассажиров, и он с ними охотно общался за обеденным столом. Троцкий с интересом наблюдал за морской живностью, которая встречалась на пути: дельфинами, акулами и даже небольшим китом [590] . На корабле Троцкий возобновил литературную работу. Он приступил к подготовке книги, которая должна была разоблачить сталинский террор и все те фальсификации и подделки, которыми пользовались советские карательные органы. Он привел в порядок показания, данные в свое время норвежскому суду в связи с нападением экстремистов на дом, в котором он проживал в Норвегии, дополнив показания новым материалом. Он выражал надежду, что подготовленная таким образом книга выйдет на разных языках через непродолжительное время. Эта книга вышла в сентябре 1937 г. под названием «Преступления Сталина» [591] .

590

Троцкий Л. Дневники и письма. С. 152.

591

Sinclair L. Trotsky. Vol. 2. Р. 855–856, 931. Русское издание: Л.Д. Троцкий. Преступления Сталина / Под ред. Ю.Г. Фельштинского. М.: Изд-во Гуманитарной литературы, 1994.

Троцкий размышлял и над своими дальнейшими планами, и над тем, что оставалось за его спиной. На корабле он читал литературу о Мексике и намерен был как можно ближе познакомиться с этой страной, да и со всей Латинской Америкой. Он предполагал возобновить свои занятия испанским языком, который он пытался начать изучать за двадцать лет до этого. Он собирался, наконец, всерьез приняться и быстро, в течение года, завершить свою работу о Ленине, которую ранее начал писать, затем оставил, вновь к ней несколько раз возвращался, но так и не написал ничего, кроме вступительных разделов, посвященных юношеским годам Ульянова [592] . Несколько расслабившийся на корабле Троцкий действительно собирался предаться за океаном в основном литературной деятельности. Другой вопрос, что политическая активность была у него в крови и он просто не в состоянии был бы от нее сколько-нибудь существенно отойти хотя бы на самое короткое время, а литературная работа была для Троцкого непосредственной составной частью политики. И то и другое были единым целым.

592

Троцкий Л. Дневники и письма. С. 163.