Левиафан. Темный восход
Шрифт:
– И все же я не говорю на русском, – Тот улыбнулся Карну. Так мог бы улыбаться добрый дед-кудесник из сказки, – я его, конечно, знаю, но сейчас говорю на древнеегипетском. Каждый из нас говорит на своем языке, но мы без труда понимаем друг друга. Потому что воспринимаем информацию не на уровне звуковых колебаний. Это заложено в каждой частице Вселенной, в каждой ее корпускуле, в каждой толике энергии, что пронизывает все слои и реальности. Современные эзотерики называют это «синдром святого духа» или как-то так. В действительности это всего лишь базовая механика, но на уровне энергии,
Он немного помолчал, милостиво давая Карну время осмыслить услышанное. Хоть чуть-чуть.
– Понимаешь, все сущности во Вселенной настроены друг на друга, все могут улавливать и воспринимать эманации, исходящие от других, – продолжил Тот. – Однако наши враги, о которых ты скоро узнаешь, в один прекрасный момент решили, что это слишком, и смертным незачем понимать высших. И они блокировали эту способность у всех, кто был рожден в Ра. Это аморально, но кроме того – непостижимо. Всегда непросто признавать превосходство врага, но мы, честно говоря, с самого начала удивлялись их знаниям и возможностям.
Он кашлянул в кулак и продолжи:
– Да, да, я отвлекаюсь, тебя ведь интересовали языки, методы общения, – он вновь улыбнулся Карну той доброй улыбкой. – Если кратко резюмировать, изначально все понимали друг друга, даже если эволюционировали в разных условиях и в разных мирах. Но теперь смертные лишены такой возможности, у них попросту заблокированы соответствующие отделы головного мозга. Но вам, конечно, все объяснили иначе, как сейчас говорят – популярно.
– Легенда о вавилонской башне, – хмыкнул Карн. Ладони тем временем начало жечь сильнее. – Ее каждый знает с детства.
– Оцени иронию, – впервые в монотонном, но приятном голосе Тота Карн уловил что-то, напоминающее эмоцию. – Вы все знаете об этом, но в действительности вы ничего не знаете. Ложка правды, растворенная в целом океане лжи.
Он толкнул дубовую дверь и они оказались в лаборатории. В общем, Карн представлял ее именно так. Небольшое помещение, уставленное столами и стеллажами. Здесь в отличие от библиотеки древние фолианты и металлические скрижали соседствовали не только друг с другом, но и с колбами, ретортами, перегонными кубами самых удивительных цветов и конфигураций. Стеклянные и металлические трубки, змеевики, банки и миски – все это выглядело завораживающе и одновременно пугало. Карн и подумать не мог, какие эксперименты здесь проводили древние боги! Вероятно, убиение черного петуха-девственника в ночь на полную лунку, когда Меркурий в ретрограде, а Сатурн в Тельце, – это было самое безобидное из творимых здесь «волшебств».
– Садись, – Тот кивком указал Карну на высокий деревянный стул. – Это не займет много времени, просто мне нужно найти мазь.
Лаборатория оказалась больше, чем Карну показалось вначале. Помещение было снабжено множеством прилегающих комнат. Между комнатами не было дверей и в одной из них Карн разглядел что-то вроде миниатюрного дендрария – небольшие деревца, кустики, лианы. Вот где Тот готовит «пищу богов», подумал Карн, и освещение там какое-то особенное!
– На самом деле, это поразительно, – уронил Вик, стоявший позади Карна. Он оперся спиной о каменную стену
– Прости? – не понял Карн. – Но ведь Эрра сказал, что связь между телом и… тетой начинает распадаться спустя, как минимум, восемь часов.
– Это касается тел, занятых богами, – медленно проговорил Вик, не моргая. Потом его взгляд прояснился, он пришел в себя. В глазах промелькнуло замешательство.
– О, как! – присвистнул Карн. – Тогда как же я…
– Мы называем ее Мазью херубов, – Тот внезапно материализовался прямо перед Карном. В одной руке он держал что-то вроде тряпочных бинтов, в другой – прозрачную банку с розоватой жидкостью. – Подержи, будь добр, – он передал бинты Вику, который принял их чрезвычайно осторожно.
Тот открыл банку и стал плавными массирующими движениями наносить маслянистую субстанцию на ладони Карна. Легкое покалывание, которое Карн ранее списывал на раздражение периферической нервной системы (как от бета-аланина), почти сразу исчезло, сменившись бархатной теплотой. Необычное ощущение будто впиталось через кожу и стало быстро растекаться по телу приятной истомой.
– Мазь херубов? – Карн протяжно зевнул, хотелось просто расслабиться и не произносить никаких слов, но его заинтересовало название.
– Об этом ты узнаешь в свое время, не спеши, – бог мудрости говорил мягко, но так, что его слова невозможно было игнорировать. – Тот факт, что ты пребываешь в своем уме после всего увиденного и услышанного, поражает и говорит об уникальных возможностях, но рисковать не стоит. Все же ты в смертной оболочке, а здесь любой мозг вынужден подчиняться локальным законам Ра.
«Похоже, так будет продолжаться еще очень и очень долго, – подумал Карн, глядя на Тота, – каждый новый ответ будет приносить с собой еще больше вопросов». Потом он принюхался. Бинты пахли малиной.
Внезапно парень понял, что его организм на грани революции и уже вовсю бунтует против столь длительного и чрезмерно активного бодрствования. Восприятие подсказывало телу, что оно в безопасности, отчего тело стремилось во чтобы то ни стало занять горизонтальное положение.
– Вот и все, – Тот закончил бинтовать ладони Карна. – Повязки, кстати, не для плоти, они обработаны специальным составом… – он посмотрел на парня и безошибочно угадал его состояние. – Что ж, кажется, на сегодня действительно хватит.
– Благодарю, – Карн встал и почтительно наклонил голову, глядя в глаза древнему богу.
– Благодарю, – Вик тоже слегка поклонился. Карн уже понял, что бог мудрости хоть и был прост и непринужден в общении, пользовался здесь исключительным уважением. Оно и понятно – кормит, лечит… короче – и швец, и жнец.
Они покинули лабораторию и поднялись на второй этаж митреума, где располагались жилые помещения. По пути Карн заметил два неосвященных коридора, что расходились в стороны от зала с фонтаном – строго на восток и запад. На его вопрос Вик ответил, что там находятся комнаты, ранее приспособленные под склады. Теперь они все пусты и заброшены, уже давно.