Левиты и коэны
Шрифт:
Зал обалдел.
Мымра кивнула охранникам, и возникший исторический спор был прерван самым бесцеремонным образом – одна из спорящих сторон оказалась за стенами внешне гостеприимного конференц-холла.
6. Франция – Канны (гостиница “Бельведер”)
Головная боль не проходила. Наоборот, если раньше голову как будто сдавливал тесный металлический обруч, то сейчас боль тупо сверлила левый висок. Две таблетки “Адвила”, контрастный душ, тугая повязка с холодной водой не помогли…
– Это всё чёртовы Коганы. “Кус има шалах, Бен-зана”, – Семён, ругаясь и подвывая от боли, мотался по гостиничному номеру, –
Семён в очередной раз залез под душ. С остервенением, до отказа раскрутил кран с холодной водой и замер, превратившись в соляной, а вернее – в ледяной столб.
А пока ледяные иглы воды пытались унять головную боль, Семён вспоминал…
По приезду в Израиль, когда он ещё молоденьким мальчишкой, только осматривался, пытаясь найти свой собственный путь в “стране обетованной” на курсах изучения иврита, где разношерстные и разновозрастные школяры долбали древний язык, Семён познакомился с супружеской парой из Питера. Молодые ребята, Игорь и Ирина, имели такую же фамилию, как и Семён, Левины. Это вообщем и послужило их сближению.
Игорь, закончивший престижный Ленинградский Университет, филологический факультет, ещё в СССР увлекался историей Израильского и Иудейского царств. Рассказывал он очень интересно, посвящая “тёмного” Семёна в древнюю историю евреев.
– Ты хоть знаешь, что означает столь знатная фамилия Левин? – Игорь спрашивал Семёна, когда они, закончив утомительные занятия, расположились за столиком в маленьком, дешёвом кафе, недалеко от школы.
Семён отрешенно мотал головой. К своему стыду, ничего еврейского, кроме фамилии у него не было. И если его брат, Борис, ещё немного интересовался историей евреев, то Семёна это мало трогало. Он, конечно, знал, что он еврей, периодически возмущался, когда его называли жидом, и бил за это в морду, но чисто рефлекторно, так как природный оптимизм, и лёгкий взгляд на жизнь, не давали ему большого повода задуматься над этим.
– Ну, и что же это за такая знатная фамилия? Очень интересно узнать, – Семён неторопливо помешивал кофе ложечкой.
– Фамилия Левин произошла от потомков колена Леви по прямой мужской линии, – Игорь с большим воодушевлением начал рассказывать.
Было видно, что это ему очень нравится, и он гордится своей принадлежностью к древнему колену Израиля.
– Левиты стояли особняком в древнееврейском культе служения богу. Они были потомками сына Иакова Левия, чьё колено предоставило евреям пророка Моисея, и дало потомкам особое право в священнодействии, причём это право было дано за то, что в отличие от других евреев, левиты не поклонились золотому тельцу… Что очень и очень не просто… Сам понимаешь, – добавил Игорь, улыбаясь, – Колено Левитов было избрано для высокого дела – религиозного воспитания еврейского народа, a Моисей ещё к тому же провозгласил левитов “воинством веры”, которое своим мечом карает отступников. Кроме того, Левиты следили за порядком в богослужении и при жертвоприношении. Из колена Левитов происходили самые искусные летописцы, излагавшие древние сказания о божественном происхождении израильских колен…
Mного интересного о своих предках узнал Семён от начитанного Игоря.
Ледяная вода сделала своё дело. Она выдернула из виска тупую иглу… боль утихла. Семён, клацая зубами, вылез из ванной, и завернулся в махровый халат, улёгся на диван…
– Все равно Левиты важнее Коэнов, – была последняя мысль в его разбитой болью голове.
Семён уснул.
7. Израиль (Борис)
Борис ещё не пришел в себя от неожиданной смены обстановки, но проявлять слабость перед сидящей в кресле девицей ему не хотелось. Поэтому он не удостоил непрошенную гостью даже кивком головы, одновременно стараясь понять, каких ещё неприятностей нужно ожидать от столь бесцеремонного вторжения.
Брюнетка, среднего роста, лет 25-26. Симпатичная. Пятнистые защитные штаны и голубая майка, подчеркивали тренированную фигуру и прочие привлекательные детали. На коротко стриженой голове – такая же защитная кепка, в тон к штанам. На ногах – кожаные сандалии с множеством ремешков. В целом, девица выглядела вполне миролюбиво, но Борис не забывал про обладателя десантных ботинок – вполне вероятно, что тот где-то поблизости.
– Прошу прощения за внезапное появление, Борис, – заявила девушка, – но у нас не было времени для долгих объяснений.
– Удар по шее вы называете внезапным появлением? – спросил Борис, отметив про себя, что его имя не является секретом для собеседницы.
– Иначе вы бы не впустили меня в квартиру, а торчать в коридоре я не хотела, чтобы не засветиться, – последовал ответ.
– И с какой же целью вы почтили нас с братом своим визитом? – спросил Борис, стараясь показать, что он тут не одинок.
– Ваш брат в Каннах, – проявила девица свою осведомленность, пройдясь по направлению к окну и взглянув зачем-то на улицу, – А я здесь для вашей– же безопасности.
– Интересное у вас представление о моей безопасности, – съязвил Борис, потирая ноющую ещё шею, – Кто вас послал, и почему меня надо охранять?
– Я представляю охранную организацию… ваш брат Семён сотрудничает с нами. В последние дни обстановка осложнилась, благодаря, кстати, неуклюжим действиям вашего брата. Вот мы и решили, что, возможно, вы нуждаетесь в защите. Послали меня….
– И как зовут моего телохранителя? – поинтересовался Борис.
Он не слишком доверял тому, что только что услышал, но пока решил не предпринимать никаких действий, a собирать информацию и, по возможности, расслабиться. Ситуация была странная и Борису она не нравилась, включая девицу в пятнистых штанах. B конце концов, oн приехал к брату в Израиль, а не в детективы играть.
– И всё же, – Борис повторил вопрос, – Как зовут моего телохранителя?
Девица взглянула на Бориса взглядом, от которого по спине поползли мурашки. Такое чувство он уже испытывал, когда в далёком пионерском детстве с друзьями залез в колхозный сад за яблоками. Успешно набив сумку полуспелым “белым наливом”, Борис слез с дерева и неожиданно очутился перед сторожем. Откуда тот взялся, Борис не понял, но противное состояние организма запомнил. Вот и сейчас, сверкнувшая сталь в глазах девицы напомнила ему о детском конфузе.