Лица века

Кожемяко Виктор Стефанович

Кино начинается со сценария, то есть с литературы, а она подменена макулатурой. Макулатурная литература. Ее можно не читать или, прочитав, тут же выбросить. Не оставляет она в душе доброго следа. Довлеют цинизм, обращение к самым низменным свойствам человека. И это служит разрушению – человека, культуры, страны. Если в таких условиях даже обратиться к настоящей литературе – вот я завершаю «Тихий Дон» для телевидения и кино, – не уверен, как это будут воспринимать на фоне нынешнего нашего телевидения, которое часто напоминает мне сумасшедший дом.

В. К. Вы против перемен, происходящих в российском обществе?

C.

Б. На днях я перечитывал «Опыты» Монтеня. Французский просветитель высказывал мысль, которую уже выразил и наш Пушкин устами Бориса Годунова, дающего перед смертью последний наказ сыну-наследнику: «Не изменяй теченья дел. Привычка – душа держав».

Я много думаю об этом. Об уважении к традициям – народным и государственным. Нет, я не против перестроек и реформ. Они бывают нужны, но – выверенные, разумные, не с бухты-барахты! А обращаясь к истории и к нашим сегодняшним дням, удивляешься, как быстро люди все забывают и повторяют прежние ошибки.

Чтобы переделать жизнь в стране, причем к лучшему, надо быть гением. Что-то таких гениев в руководстве нашем я не вижу. Правят страной невежество и дилетантизм.

В искусстве тоже дилетанизм господствует. Неглубокое знание предмета, своей профессии. Сказывается и отсутствие здравых критериев при оценке сделанного. Целая армия критиков нацелена на уничтожение, а не на созидание. Если и дальше так продолжится, будет катастрофа. Народ окончательно потеряет себя и уже не поймет, где истинное искусство, а где – подделка, где его обманывают нагло, где пытаются вернуть его в пещеру, а не наоборот – поднять к звездам.

B. К. Но чем же, на ваш взгляд, порожден кризис, который переживает сегодня наше искусство, в том числе родное для вас кино?

C. Б. Истоки нашего глобального кризиса – в отношении к прошлому. Ведь прошлое – это фундамент любого общества, любой культуры. А что бывает с домом, если фундамент развалить? Вот и разваливается здание российской духовности, которое веками в неимоверных трудах возводили наши предки. Кто не дорожит своей историей, тот непременно – рано или поздно – несет суровое наказание судьбы. Варварское разрушение прошлого жестоко мстит не только настоящему, но и будущему. Отказ от завещанного нам великого наследства обедняет не только нас, но и грядущие поколения. Мы же от такого бесценного богатства отказались, в одночасье забыв его, перечеркнув, наплевав на него!

B. К. Говорят, новаторство требует смелости.

C. Б. Невозможно прыгнуть с первого этажа на двадцатый. По ступенькам иди. Или на лифте поднимайся. И то он не сразу взлетает, а проходит второй, третий, четвертый этажи и так далее. Есть законы. В искусстве они есть, как в любом другом деле. Надо их знать и им следовать. У нас же стремятся все сразу перевернуть с ног на голову. И результат печальный.

B. К. Это называется «революционный подход». Вы ведь помните: перестройка с самого начала была провозглашена новой революцией. Только я думаю, как бы ни относились нынче к Октябрьской революции…

C. Б. Я занимался темой Октябрьской революции.

B. К. Да. фильм «Красные колокола»… Но моя мысль вот в чем. Октябрь вызвал невиданный подъем искусства. Достаточно сказать, что в 1925 году, восемь лет спустя после революции, на экраны вышел великий «Броненосец „Потемкин“, признанный мировой киноэлитой лучшим фильмом всех времен и народов.

На подходе был уже первый том „Тихого Дона“. А у нас что создано за восемь лет после 1985-го? Невольно задумаешься: в чем же дело? Нет ли здесь повода поговорить о вдохновляющей силе общественных идеалов? У Толстого я прочитал: „Идеал – это путеводная звезда“. Октябрьская революция все-таки выдвинула идеалы справедливости и добра, которые вдохновляли людей искусства. Особенно молодых. А что может вдохновить художника сегодня? Лозунг „Вперед к победе капитализма!“, который один бойкий пародист, а ныне рьяный политолог то и дело провозглашает?

C. Б. Мы знаем, что такое капитализм. Это не рай.

Поэтому кричать в картине: «Дорогой капитализм! Приди, я люблю тебя, я восхищен тобой, я буду тебя воспевать!» – такого и у них там не бывает.

Что же касается отображения событий наших дней художниками… Наверное, тут действует еще и закон, который открыл учитель Ленина – Плеханов. У него есть великолепные работы по искусству. И вот он говорил, что для создания подлинно великого произведения о тех или иных событиях художнику нужно определенное расстояние во времени от них. Пока все это отлежится, осмыслится. Конечно, нужны не только большие события, но и большой художник. Например, чтобы в искусстве отобразить трагические события у «Белого дома»… Потребовалось ведь не только время – потребовался гений Толстого, чтобы силой его пера Бородинское сражение получило такое глубокое и яркое художественное воплощение – навеки!

B. К. Дистанция во времени для художественного осмысления исторических событий, наверное, требуется. Однако плеяда талантливейших советских кинорежиссеров, создавших выдающиеся произведения о революции и Гражданской войне, появилась сразу после Октября. Да и целый ряд замечательных артистов, писателей, поэтов, живописцев, музыкантов…

C. Б. Что ж, вы правильно сказали: была великая идея – преобразование общества на началах справедливости. Художники в нее поверили. Для них это стало сильнейшим творческим стимулом. Для очень многих.

А ныне… «Деньги решают всё». Вот вам и стимул. Ну какую картину я могу сделать, вдохновляясь таким, с позволения сказать, идеалом? «Деньги – это политика, политика – это деньги». А я знаю, что деньги – это грязь. Как же я буду возводить в идеал власть денег?

В. К. Вот сейчас на том же телевидении параллельно идут такие рубрики: «Наше старое кино» и «Наше новое кино». Новое кино – это, к примеру, «Бабник».

Старое – «Весна на Заречной улице». Мне-то ясно, насколько старое кино лучше нового. Однако некоторые критики пытаются убедить меня и других в обратном. Внушают, что у нас примитивная ностальгия, что понятие «советское кино», как и советская культура в целом, будто бы выпадает из мирового культурного процесса. А что вы об этом думаете? Советов уже нет, Советскую власть похоронили и отпели. А советское кино осталось?

C. Б. Конечно, о нем много доброго можно сказать. И, будьте уверены, скажут еще! Для меня же особенно важно, что в лучших своих работах это кинематограф реализма.

Разумеется, художник далеко не всегда думает о методе, которому он следует. Когда Шолохова спросили, каким методом он писал «Тихий Дон», Михаил Александрович ответил: «Я не думаю об этом. Я просто пишу. А насчет метода социалистического реализма спросите у Фадеева». Который к тому времени уже застрелился…