Лица века
Шрифт:
В. К. Поразительно, как все складывается…
Ю. С. Здесь нас пытаются сравнять с каким-то полузападным театром, который в нашей стране все больше насаждают. А он уже там неинтересен стал! Я говорю это вполне ответственно, потому что общаюсь с деятелями театральными из многих стран. Они говорят: уже волна эта спала, это уже не вызывает интереса. Некоторые говорят о Малом: да, это традиционный такой театр. Мы согласны: совершенно верно. А «традиционный» можно сказать ведь с разным подтекстом. «Кабуки» в Японии – тоже традиционный театр. В Корее есть национальный театр – тоже традиционный. В Китае Пекинская опера – традиционная,
Поэтому я говорю: и в России должен быть такого уровня коллектив. Мы не претендуем на первенство. Если кто-то будет в этих традициях лучше – пожалуйста, ради Бога! Но пока нету такого театра. Если он появится, мы с удовольствием протянем руку и уступим место. А пока этого нет. Хотелось бы, чтобы к возрасту этого коллектива и к тем традициям, которые не так просто сохранить, относились нормально. На большее мы не претендуем – нормально надо относиться.
В. К. Хотел бы, Юрий Мефодьевич, спросить по поводу того же форума «Театр. Время перемен». Когда так говорят, здесь ведь вкладывается еще какой-то смысл реконструкции организационной. Вот эта антреприза, например, да? То есть отказ, как я понимаю, от постоянной стабильной труппы. У вас какое вызывает отношение?
Ю. С. Вы знаете, я считаю: пусть цветут все цветы. Вскрытие покажет. Но традиционность, стабильность труппы, воспитание ее в определенной школе – традиция Малого театра. На этой основе возник не только Малый театр, но и МХАТ. Станиславский создал науку о театре. Опираясь, как он сам об этом пишет в своей книге, на опыт Малого театра. Он учился у мастеров Малого театра. Но он пошел дальше.
И вот была создана целая школа. На этой науке и в этой школе стали обучаться актеры, утвердилась и наша школа театральная. Скажем, Якутский театр полностью создан был коллективом нашего училища. Четыре выпуска… И так далее. Многие театры. В Казани национальный театр татарский – тоже несколько наших выпусков было. С киргизами я работал, прекрасные были ребята. Таджики. Я учился с таджикской студией. Северная Осетия. Вот сейчас у меня обучается группа из Южной Кореи. Уже третья группа в нашем училище, и они заказывают еще.
Поэтому антреприза, может быть, в чем-то хорошо, но нельзя забывать, что это появилось уже после того, когда была создана матка-театр. Все-таки Шекспир 400 лет назад ездил со своими артистами, и у него была постоянная труппа. Нам по сегодняшний день все актеры мира завидуют – нашим постоянным труппам, нашему репертуарному театру, ибо репертуарный театр – создает и сохраняет те традиции, о которых мы с вами вели разговор. Только репертуарный, какие бы звезды ни были! Антреприза? Пусть работают. У нас в Малом театре многие актеры приглашаются в антрепризу, работают там наши звезды, и мне предлагалось тоже не раз. Но я не могу, потому что я здесь занят. Пусть работают они, пусть возникают новые театры, однако нельзя при этом рубить сук, на котором сидишь. Новшества бывают хороши, но они должны идти параллельно с уже опробованными путями.
В. К. Не стоит выплескивать вместе с водой ребенка?
Ю. С. Нельзя. Тем более что у нас уже есть примеры, и не только у нас, а во всем мире. Разрушить легче всего, создать – труднее. А вот то обстоятельство, что сегодня в нашем обществе какая-то группка людей может диктовать свои вкусы и правила, навязывать весьма агрессивно, третируя несогласных, вот что тревожит. Причем ведь это те самые люди, которые кричали: «Нас зажимают!
В. К. Беда еще в том, согласитесь, что законы бизнеса, коммерции диктуют театру и вообще искусству свои требования. Деньги! Отсюда процветание так называемого шоу-бизнеса, да и всего, что заполонило эстраду, сцену, телевидение. Отсюда массовое дурновкусие – очень низкий пошиб, засилье пошлости, дешевки, грубо говоря. Ведь вы сами все это видите, особенно на телеэкране. Коммерциализацией душат! Скажем, начинают показывать «Метель» пушкинскую со Свиридовской музыкой, и только титры кончились, пошел фильм – уже «памперсы», «кариес»… Ну это ли не разрушение культуры?
Ю. С. Меня еще крайне раздражает, как на телеэкране говорят. Плохо говорят, неправильно, речь зачастую какая-то полублатная. И потом… кроме коммерциализации – повальная криминализация. Убийства во всех видах! Не удивительно, что и в жизни их все больше. Думаю, что от лица нескольких миллионов телезрителей я могу сказать: нам бы хотелось видеть не столько печальные последствия всяческих преступлений, сколько – передачи из зала суда. Наказуемость! Что преступник пойман, ответил. Тогда в подкорке у нас у всех останется: вот за это можно получить, за это можно ответить. А когда без конца кровь, насилие, мордобой и в художественном варианте, и в документальном, то мне кажется, это никак не на пользу обществу.
В. К. А все большая зависимость культуры от неких «доброхотов» – спонсоров не беспокоит вас?
Ю. С. В России было другое слово – меценаты. Они много сделали для нашей культуры. Мамонтов, Третьяковы, Морозовы… Они создали и театры, они создали музеи, они собрали великолепные коллекции для нашего народа. Мне кажется, таких людей сейчас почти нет. Если есть, то очень мало.
Понимаю, не каждый, конечно, отдаст свои деньги на что-то «просто так». Значит, надо создавать какието условия, чтобы отдавали. Чтобы вкладывали деньги в культуру.
Это, кстати, важно не только для самой культуры. Я не перестаю повторять: образованный, культурный и здоровый человек поднимет нашу экономику! Стало быть, надо вложить хорошие деньги прежде всего в медицину, культуру, образование вкупе с наукой. Только эти три «кита», на мой взгляд, могут поднять Россию. А у нас пока, увы, они-то и находятся в самом обделенном, самом бедственном положении.
В. К. Да, такое впечатление, что государство нынче совсем ничего не делает для поддержки этих «китов». Раньше сетовали: финансирование культуры осуществляется по остаточному принципу. Но все же было финансирование! А сейчас? Ну что может сейчас Министерство культуры? Скажите, пожалуйста, как бывший министр культуры Российской Федерации.
Ю. С. Много странного и непонятного. Вот говорят: уходят куда-то деньги, отследить невозможно. Как же это? Создается бюджет. Государственный. Тебе – столько-то, тебе – столько-то, Министерству культуры – столько-то. Сидят вроде бы умные люди, экономисты, которые по телевидению нас учат, как жить. А дальше что получается? Потом оказывается, что промышленности недодали столько-то денег, медицине – тоже, образованию, культуре тоже денег нет. Но их же ведь распределяли! А куда они делись? Ведь их послали по почте или как? Кто-то расписался? Ну так проследите. Вы же видите, что везде нет!