Лицей послушных жен (сборник)
Шрифт:
Глаза были те же – лукавые и хитрющие. Они светились улыбкой. Знакомой улыбкой. Какое-то время мы изучали друг друга. Потом я медленно подняла голову. Он поступил так же. Не произнес ни слова. Разглядывал меня, даже я бы сказала – впитывал мое лицо этими лукавыми глазами.
Я смутилась.
Что мне сказать?
Все вылетело из головы.
Вот балда! Я же что-то должна была сказать!
Пауза была такая же, как и вчера, то есть тогда, когда он открыл мне дверь…
«Добрый день! Извините, что беспокою вас без предварительной
– Я хочу есть… – сказала я охрипшим от сна и волнения голосом.
Произнесла это достаточно гладко, без привычного «заедания пластинки».
Он радостно улыбнулся (вокруг его лица, как и вчера, засветились тысячи сияющих фонариков!) и вздохнул с облегчением, как будто перед ним ожила восковая кукла.
Что он должен теперь сделать? Спросить, кто я, каким образом попала сюда. Попросить документы.
Проверить, все ли вещи на месте.
Он кивнул на мою руку:
– Это обручальное кольцо?
Я посмотрела на свой палец – на нем был надет бублик (обручальное кольцо, кстати, я никогда не носила).
Я засмеялась, уже зная, что он не будет спрашивать документы.
– Это волшебный бублик, – сказала я. – Им я открыла вашу дверь!
– Я люблю бублики, – сказал он.
– Знаю, – сказала я. – А кроме бубликов, у вас что-нибудь есть?
Он засуетился:
– Сейчас проверим! По крайней мере, в холодильнике вчера были яйца. Но я могу сгонять в магазин.
– Не надо никуда гонять. Обойдемся яйцами, – сказала я и добавила с улыбкой: – Если они там были… вчера.
Мы перешли в кухню.
Он засуетился, доставая из холодильника продукты. Вывалил на стол все, что там было, – сыр, яйца, масло.
Я заметила, что у него дрожат руки.
Он повернулся к плите.
Я смотрела на его спину, шею, очерченную двумя трогательными впадинками.
Он умело готовил яичницу, сковородка шипела и распространяла соблазнительные ароматы.
Мне показалось, что я наблюдаю все это тысячу лет.
– Почему вы не спрашиваете, кто я? – поинтересовалась я.
– Зачем? Если вы пришли – думаю, вы знали, куда идете…
Да, действительно, я это знала. Только не знала – зачем? Воды попить? Или увидеть его снова – без фланелевой рубашки и стоптанных тапок, таким, каким он был сейчас и… на той фотографии.
Похоже, я и вправду потеряла рассудок, ведь мне показалось, что я запросто могу подойти к нему и обхватить руками спину, прижаться к ней щекой, почувствовать ее тепло – и в этом не будет ничего противоестественного.
Никогда со мной не случалось ничего подобного. Чтобы вот так – сразу?
«С другой стороны, – мысленно улыбнулась я, – сегодня мне все позволено! Ведь, по большому счету, меня нет! Я бегаю где-то там, на даче у своих соседей, собираю цветы, ловлю бабочек и пью на ночь молоко…»
Дело было вовсе не в том, что мне захотелось весомого подтверждения присутствия в этом времени, или эксперимента, или защиты. Нет. Происходило нечто странное: я почувствовала себя так, словно давно жила здесь.
То же самое я ощутила, когда пришла сюда в первый, а вскоре – во второй раз, но тогда это чувство возникло на уровне подсознания. И временами выныривало как воспоминание об удовольствии, уюте, покое, заинтересованности, о каком-то непонятном щемящем чувстве в груди. Но никогда не доходило до ясных мыслей, а тем более действий.
Как сейчас.
А как же Мирось?! Это несвоевременное воспоминание неприятно кольнуло сердце.
Но другое ослабило напряжение: Мирось сейчас сидит где-то на крыше – или где, он говорил, любил пить вино с друзьями? – и понятия обо мне не имеет! Более того, он ходит со своей Томочкой, возможно, спит с ней, обещая жениться после института. Вежливый, правильный, ироничный, уверенный в себе Мирось, который всегда знает, чего хочет. Мирось, который, не колеблясь, сдаст меня в дурку, как только я расскажу о своем приключении. Нет, не буду думать о нем сейчас! Подумаю потом.
Сейчас же меня интересовало одно: чувствует ли этот чудак то же, что и я?
Размышляя таким образом, я не заметила, что в кухне все стихло – ни единого звука, даже сковородка перестала шипеть. Он замер, продолжая стоять ко мне спиной.
Не знаю, сколько прошло минут, пока я услышала его приглушенный, тревожный голос:
– Вы – здесь?..
Этого было достаточно, чтобы понять: чувствует!
– Может, перейдем на ты? – сказала я.
Он обернулся ко мне с улыбкой облегчения:
– Думал, что ты мне померещилась. Померещилась – и сбежала.
– В лазейку? – улыбнулась я.
– Что? – не понял он.
– Разве ты не знаешь? – лукаво сказала я и решила немного пошутить, повторив то, что недавно услышала в этой же квартире: – Есть гипотеза, что пространство совместно со временем имеет спиральное построение по временной координате… Это выглядит примерно так…
И я сделала то же, что делал он: оторвала от газеты полоску, нанесла на нее «ось времени», намотала на палец и проколола в одном месте зубцом вилки. Он смотрел на мои манипуляции широко открытыми глазами и молчал.
– Течение времени тянет нас в одном направлении – из прошлого в будущее, и мы бессильны даже притормозить в нем, – продолжала я, вспоминая и повторяя его же недавние слова, услышанные здесь. – Но если пойти перпендикулярно, попадаешь в лазейку и…
Глаза его расширились, он пошатнулся.
Даже показалось, что он теряет сознание. Это был прекрасный повод подойти и сделать то, что я хотела… Он крепко обнял меня. Я почувствовала, как сильно он дрожит и… как уютно быть в его объятиях.