Лич - 4
Шрифт:
"Вы воскрешены! Войдите в новую жизнь с новыми силами…"
Я закрыл системку и осмотрелся. На этот раз я возродился не на ставшей уже привычной каменной плите восьмиугольной формы, а в центре маленькой, три на три метра, лачуги. В ней не было даже окон и единственным источником света были широкие щели между досками покосившейся двери, через которые в комнату пробивались отблески последних лучей заходящего солнца.
Трущобы. Квартал Нищих в Верхнем Вавилоне.
Замелькавший в уголке глаз почтовый конвертик привлек мое внимание. Я открыл входящее
"Как ты?", — спрашивала Оксанка.
"Нормально. Возродился в Вавилоне. А ты как?"
"А я уже в Бастионе Тьмы. Бегу в храм квест сдавать".
"Молодец! Завтра в реале расскажешь, что в награду дали".
Я закрыл окошко почтовой функции и еще раз осмотрелся. Надо было не жадничать и снимать комнату в Квартале Бедняков. Там хоть антураж не такой убогий. А запах! Так, наверное, пахнет бомжатник в моем родном мире, а здесь этим амбре пропах целый квартал. Зачем разработчикам нужно было так детализировать ЭТО?
Вздохнув, я посмотрел на валявшийся у одной из стен тонкий матрас, набитый прелой соломой. Нет, я на него сяду, уж больно грязен. И, тем более, не прилягу на него.
Я выругался. Валтасар побери эти Трущобы!
И дал команду на выход из игры. Тяжелый был день. Надо отдохнуть как следует.
Первой мыслью, посетившей меня на следующее утро, как только я появился в этом мире, оказалась та же, что была последней вчера вечером — демоны забери эти Трущобы! Зачем нужны эти Кварталы Нищих в городах? Без них было бы куда лучше!
Надо перебираться в Квартал Бедняков. Потом. Как-нибудь. Не сейчас. Не сегодня. Сегодня у меня полно дел.
В первую очередь надо зайти на аукцион. Три дня, установленные мною для торгов, прошли и чудом доставшийся мне Эпический меч уже должны были выкупить. Интересно, сколько мне отвалили за него? По стартовой цене в десять миллионов золотых талеров его точно должны были взять, но я надеялся, что сумма будет больше. Может, даже на миллион. А то и на два.
Потом надо будет телепортироваться в Прайос, к гному — оружейнику. Мастер Вестри, наверное, уже выковал для меня мифриловые заготовки кинжалов. Заберу их и отдам чародею для установки модов. Куколке Барби отдам, если она разгадала секрет и сможет установить на Уникальную вещь всего один, но очень крутой мод. Должна разгадать, эта задача по зубам только чародеям из клана "Атлантида". Кстати, к Барби я сейчас и отправлюсь. Отсюда, из Трущоб, до рынка, на котором она промышляет, ближе, чем от Гильдии перевозчиков, возле которой у меня установлен маячок. Пешком пройду. Так я меньше времени на дорогу затрачу, а запах Трущоб… Перетерплю!
А как разберусь со своими Униками, отправлюсь в Храм Земли. Откладывать дальше посещение этого Храма нельзя. Чем выше уровень, тем ниже награда за выполненные квесты. Надо успеть получить задание от Верховного жреца Храма Земли и выполнить его до того, как я возьму сотый уровень. Так будет больше шансов получить Эпическую вещицу в награду. Хотя бы в одном из Храмов Четырех Стихий должны же мне дать Эпик? За квесты первосвященников этих храмов всегда давали роскошные награды, а уж если выполнить их до достижения сотого уровня, то награда должна быть не просто роскошной, а умопомрачительно роскошной! Мне пока с этим не очень везло, а я ведь уже выполнил задания трех Храмов Стихий. С другой стороны, ни одну из наград, доставшихся мне, нельзя признать недостойной. Но хочется Эпик. Столько лет мечтал о нем! Еще будучи Вальдом.
Я толкнул скрипнувшую дверь и вышел на улицу. Посмотрел по сторонам. Озадаченно почесал лысину. Куда идти я и не помню — что справа, что слева, везде одинаковые жалкие лачуги, а с какой стороны я пришел сюда, когда подбирал себе комнатушку, я уже успел позабыть. Надо доставать карту и по ней искать выход из этого лабиринта жалких трухлявых перекошенных строений.
Уже достав карту и держа ее в руках, я обратил внимание на ребенка, копошившегося в грязи напротив моей лачуги.
— Эй, малыш! Как отсюда выбраться? — спросил я мальчугана.
Ребенок поднял голову и, увидев меня, отпрянул, зацепился ногой за ногу и шлепнулся на задницу. С испугом уставился на меня. Точнее, уставилась. Это была девчонка. По чумазому лицу и исхудавшей фигуре, не разберешь, но пацаны платья не носят. А эта рванина на ребенке была именно платьем. Когда-то.
— Не бойся! Я не трону тебя. Мне просто нужно узнать, в какой стороне центр города?
— А я и не боюсь! Я ничего не боюсь, — шмыгнула малявка, поняв, что я не представляю для нее никакой опасности, и вытерла перепачканным рукавом нос. — А город вон там!
Махнув рукой в один из концов улицы, она вновь склонилась над землей и принялась ковыряться в ней. Что она там ищет? Я пригляделся повнимательней. Похоже, выковыривает из грязи какие-то семена. Кто-то прошел и обронил горсть семян, а эта малышка их подбирает.
Я сотворил яблоко — большое, красное — и подошел к ней. Присел на корточки и протянул его девочке.
— На, держи!
Девчонка сначала недовольно посмотрела на меня — кто это тут отвлекает ее от важного занятия? Но увидев в моих руках яблоко, оцепенела, уставилась на него голодными глазами.
Потом она подняла голову и испуганно на меня посмотрела, покачала головой из стороны в сторону, сделала два шага назад и опять перевела взгляд на яблоко в моей руке. И вновь недоверчиво застыла. О боги, какая же она худая! Кожа и кости! Я, лич, и то краше выгляжу — у меня кое — где сохранилось немного мяса, пусть и сухого. Тоненькая прослойка между скелетом и кожей. А у этой малышки, похоже, на теле никогда мяса и не было вовсе. Да что же они творят, эти разработчики?
— Не бойся, — сказал я, с трудом сглотнув. — Это яблоко. Вкусное. Держи!
Не яблоко надо было сотворить, а обыкновенную краюху хлеба. Просто небольшой кусочек хлеба.
Малышка, опять отчаянно замахала головой, переводя голодный взгляд с яблока на меня, а потом испуганный с меня опять на яблоко. Она сделал еще несколько шагов назад, за что-то зацепилась ногой и упала на попу. Не отводя взгляда от яблока в моей руке, она, упираясь ногами и руками в землю, пыталась отодвинуться от меня. Да что с ней такое?
— Ты что? Ты никогда не видела яблока? — удивился я.