Лич
Шрифт:
Ацтлан обладал развитой бюрократической системой с кучей писанных законов, подзаконных актов, переняли это у ромейцев. Кириллу потребовалась не одна неделя на ознакомление с местным крючкотворством и лазеек там хватает. Еще одна галочка в списке необходимых реформ.
Под конец десятичасовых слушаний архилич озвучил самое главное:
— Подводя итоги, я хочу объявить о еще одном принятом мной решении. Тлакеталь Чинальм, выйди вперед, — лич послушно переместился к центру тронного зала. — Ты верно служил мне на протяжении двухсот с лишним лет, но пришла
Из толпы нежити выдвинулся лич в набедренной повязке, в нагруднике из полосок кожи, на поясе висел ромейский гладиус.
— Готов служить, мой царь.
Кулаки Чинальма сжались с такой силой, что хруст костей стал слышен по всему помещению. Кому понравится в одночасье лишиться теплого местечка?
— Владыка, в чем я провинился?
«Просто я тебе ни на грош не верю, старая развалина».
— К тебе нет никаких претензий, Чинальм, просто не хватает некоторой сменяемости. Государственная власть нуждается в некоторых перестановках, мы должны стряхнуть пыль со своих костей, скоро грядут большие перемены, — часть присутствующих прекрасно поняла, о чем идет речь. — Следует быть к ним готовыми. Ты отправишься на южные границы, проверишь состояние гарнизонов, немного погоняешь ванаров по степям, а то они совсем осмелели последнее время.
Слова Кирилла слегка успокоили бывшего тлакеталя.
— Повинуюсь.
— Ксочипеп, — обратился архилич к командиру своей личной стражи. — Ты готов принять на себя новые обязанности?
— Да, владыка.
— Отныне ты командуешь армией Ацтлана, живыми и неживыми воинами. На этом все свободны.
Живые и немертвые разошлись по домам, Кирилл с Ксочипепом вернулись в пирамиду Кеоцикаля. Их ждал важный разговор.
— Это неожиданно с твоей стороны, мой царь, — высказался новый тлакеталь. — Почему выбор пал на меня?
— Считай свое повышение знаком доверия.
Ксочипеп почтительно поклонился.
— Постараюсь его оправдать.
— Хорошо.
— Позволь кое в чем тебе возразить, владыка.
— Позволяю.
— Я не имею практического опыта командования крупными армиями, лишь отрядами численностью в тагму. Чинальм при всех его недостатках больше подходит на роль тлакеталя Ацтлана.
Кирилл махнул рукой.
— Ацтлан более трех веков не участвовал в крупных воинах, не считать же ими стычки с ванарами и набеги на земли варваров. Опыт Чинальма не так ценен, как полагаешь. Ты ведь знаком с военной теорией?
— Разумеется, перечитал всевозможные трактаты не по одному разу.
— Значит, справишься. А ошибки, поражения в любом случае неизбежны, не ошибается тот, кто ничего не делает.
— Я запомню ваши слова.
— Тебе предстоит основательно подчистить ряды нашей армии.
— Подчистить? — не понял тлакеталь.
— Командиры младшего звена должны быть лояльны исключительно тебе, возвысь кого-нибудь из стражи, прихлебателей Чинальма раскидай по дальним гарнизонам. И делай это без широкой огласки.
— Огласка уже пошла, владыка, жрецы недовольны перестановками.
— Разумеется, они недовольны. Двести лет протирали свои костлявые задницы на одном месте, пусть теперь побегают.
— Разреши в случае малейшего подозрения на мятеж карать виновников.
— Разрешаю, если кто-то из немертвых посмеет тайно или явно выступить против, мы уничтожим его вместе со всем родом. И еще кое-что…
— Да, владыка?
— Отбери сотню самых надежных воинов из немертвых, необходимо создать команды драконобойцев.
— Насколько мне известно, против драконов нет эффективного оружия.
— Я его создал, — похвастался Кирилл. — Оно с легкостью прошивает любую магическую защиту. Грубо говоря, это деревянная труба, метающая с запредельной скоростью железные стрелы. Завтра увидишь собственными глазами.
— Я понял.
Кирилл никогда бы не подумал, что в теле неупокоенного мертвеца сможет получить хоть слабое, но физическое удовольствие. Тактильные ощущения притуплены. Топтавшаяся голыми ногами по спине Анастасия исполняла роль массажистки, за прошедшие две недели девушка перестала бояться личей. Или прятала свой страх, отвращение глубоко за маской покорности. Новая служанка Кирилла быстро освоилась при дворе и превратилась из скромной дочки ромейского винодела в нагловатую оторву.
Покровительство самого царя означает, что ее не смеет тронуть никто, включая Теякапан.
Архилич не пожалел о решении сделать чужачку придворной. Она обучила ромейскому языку, рассказала про культуру, законы империи, лучше коренного жителя это никто не сделает. И, самое главное, Анастасия не может быть засланным казачком, поскольку не имеет никаких связей в Ацтлане и своим положением обязана исключительно царю. Не станет Кирилла, не станет и ее. Дома ромейке лучше не появляться, поскольку считается опозоренно. Всем плевать, что она жертва насилия. На Отрии царят дикие нравы.
— Как день прошел? Никто не приставал, не угрожал?
— Нет, мой царь. В лицо мне не смеют сказать ничего плохого, но за спиной шепчут… всякое.
— Что, например?
— Называют меня ромейской шлюхой, выскочкой, ведьмой.
— Со временем перестанут, не обращай внимания.
— Да, кстати, я провела… вербовку, — употребила девушка выученное у Кирилла слово. — Одной наложницы Умулькутли, теперь она будет рассказывать все, что увидит, услышит в его доме.
— У него есть наложницы? Не знал.
— Первый советник любит смотреть, как они ласкают друг друга.
— Старый развратник. И как ты ее убедила работать на себя?
— Застукала в объятьях с рабом царицы Теякапан, — насмешливо произнесла Анастасия. — Они были так увлечены друг другом, что даже меня не сразу заметили.
— Ты не промах.
— Стараюсь для тебя, владыка.
— Кому-то начинает нравиться эта игра?
Анастасия ответила после короткого раздумья:
— Я была никем, но теперь мне боятся перейти дорогу.