Личностные расстройства

Короленко Цезарь Петрович

Особенности садистического переноса и его анализ приводятся в книге основателя Нью-Портского психоаналитического института Лоуренса Хеджиса [4].

Автор описывает переживания пациента среднего возраста, воспитываемого эмоционально ограниченной и неспособной адекватно реагировать на потребности своих детей матерью и агрессивным отцом. Пациент жаловался, что он никогда не чувствовал себя нужным в семье, имеющим какое-то значение для родителей. Он чувствовал постоянную потребность в признании хоть каких-нибудь положительных качеств в нем, эмоциональной поддержке, проявлении любви и привязанности. Эти психобиологические потребности не удовлетворялись. Дефицитарная модель отношений с родителями привела к значительному нарушению дальнейшего психосоциального

развития пациента. Он оказался неспособным к установлению доверительных отношений с другими людьми. Постоянно присутствовало чувство, что другие представляют опасность, стремятся обмануть, причинить вред, использовать в своих целях, проявить агрессию, насилие. Общение через короткое время приводило к формированию чувства ненависти. В процессе психоаналитической терапии пациент сообщил, что он начал думать о себе как о человеке, внутри которого находится «садистический социопат». «Когда я слышу или читаю об этих… социопатических, садистических маньяках, я каким-то образом чувствую родство с ними. Я понял, что этот образ происходит от Леонарда (его отца). …В моей памяти возникало много образов о времени, когда я переживал отношение Леонарда ко мне как холодное, расчетливое, садистическое и деструктивное» [4, с. 323].

Воспоминания о матери у того же пациента содержали те же деструктивные элементы: «Она всегда давала мне понять, что мне не следовало бы жить, нуждаться в ней. Что я был плохим, злым, отвратительным ребенком потому, что угрожал ее комфорту. Когда я нуждался в ней как в матери, она делала, что могла… чтобы отбросить меня, оставить ее в покое, прекратить требовать что-то от нее. Я чувствовал себя подобно чудовищу, старающемуся убить ее, если я в чем-то нуждался, в каком-то внимании, какой-то любви, какой-то заботе с ее стороны. Поскольку она переживала мою потребность в контакте с ней как чудовищную — она видела во мне чудовище!» [4, с. 324].

Л. Хеджис [4] обнаруживает, что пациент идентифицирует себя с имиджем психопатического киллера в образе отца и такого же чудовища в образе матери. На вопрос пациента, почему он не идентифицирует себя с какими-то положительными чертами своих родителей, Л. Хеджис приводит следующее объяснение: «потому, что хорошее всегда в младенческом и детском окружении воспринимаются как само собой разумеющееся. Однако когда возникает пугающая и травмирующая ситуация, ребенок старается как-то справиться с ними. В наиболее ранних фазах жизни способность справиться состоит в каком-то ограничении или становлении травмирующим агентом — идентифицируясь с ним, с целью понять его природу». Таким образом, «произошла идентификация с холодным, жестоким, садистическим, социопатическим киллером, воспринимаемым в родителях, в каждом из них по-своему» [4, с. 325].

Список литературы

1. Arbolita-Florer and Holley. What is Mass Murder? Psychiatry — The State of the Art. V. 6 T Pichet, P. Berner, R. Wolf, U. Thaw (Eds.) New York, Plenum Press, 1985.

2. Bion, W. On Arrogance. In Second Thoughts: Selected Papers on Psychoanalysis. New York, Basic Books, 1987. 86–92 p.

3. Hazelwood, R. et al. Compliant Victims of the Sexual Sadist. Australian Family Psysician, 1993. 22 (4), 474–479 p.

4. Hedges, L. Terrifying Transferences Northvale, NJ. Jason Aronson, 2000. 323–325 p.

5. Koenigsberg, H., Kernberg, O., Stone, M. Borderline Patients. New York, Basic Books, 2000.

6. Kovarsky, A. et al. Male Sexual Deviation: Association with Early Temporal Lobe Damage. Archives General Psychiatry, 1967. 17, 735–743 p.

7. Langevin, R., Bain, J. et al. Sexual Sadism in Brain, Blood and Behavior. In R. Prentky, V. Avinsey (Eds.)Human Sexual Aggression: Current Perspectives. New York. The New York Academy of Sciences, 1988. 163–171 p.

8. Salter, A. Predators. New York, Basic Books, 2003.

9. Siever, L. The Serotonin System and Aggressive Personality Disorder. International Clinic of Psychopharmacology 2 (November 8 Supplement), 1993. 33–39 p.

10. Silk, K. Notes on the Biology of Borderline Personality Disorder. Journal of the California Alliance for the Mentally ILL, 1997. 8, 15–17 p.

«Височное» личностное расстройство

«Височное» личностное расстройство не входит в классификацию психических нарушений и требует дальнейшего уточнения. Некоторые признаки, характерные для пациенток/пациентов с этим нарушением, были описаны в 1975 г. [1]. К ним относились:

развитость пассивного воображения, яркие сновидения с полетами, эмоциональное возбуждение при созерцании огня, гиперсенситивность к запахам. В 1978 году Н. Виклунд (N. Wiklund) [3] на основании наблюдения лиц, характеризующихся высокой амбициозностью, стремлением к достижениям, творческой активностью, выделил «синдром Икара», в случаях наличия у них «очарования огнем», энуреза и сновидений с полетами.

Дальнейшие наблюдения над индивидуумами с этими особенностями показали, что они представляют особую личностную структуру с предрасположенностью к дезадаптации и возникновению нарушений на Первой оси в виде депрессии, тревоги, атак паники, суицидального поведения.

Локализованные на Первой оси нарушения являются наиболее частой причиной обращения этих лиц к психиатрам. К сожалению, при этом сами «височные» личностные особенности не диагностируются, что приводит к недостаточной или неадекватной терапии.

Клинические характеристики пациенток/пациентов с «височным» личностным расстройством, наряду с названными признаками, по нашим наблюдениям, включают частые смены чувства грандиозности чувством неполноценности, переходы от повышенной к сниженной активности.

Устанавливается желание быть признанной/признанным, привлечь к себе внимание. Тем не менее, в отличие от нарциссизма, такое состояние сменяется периодом стремления к уходу от социального общения, изоляции, одиночеству.

У большинства пациенток/пациентов присутствует диффузная идентичность (признак пограничного личностного расстройства). Слабость идентичности проявляется, в частности, в нечеткой половой идентификации, возникновении доминирующих в содержании психики и поведении фрагментарных личностных состояний (переход на функционирование, свойственное детскому или подростковому периоду; вживание в роль любимого/любимой героя/героини из сказок, кинофильмов, произведений художественной литературы и др.). Подобные состояния кратковременны, связь с основной личностью, в отличие от диссоциативного расстройства идентичности, постоянно сохраняется.

Одной из особенностей лиц с «височным» личностным расстройством является частое возникновение состояний «уже виденного» и/или «уже пережитого». Пациентки/пациенты обычно настолько привыкают к этим переживаниям, что относятся к ним ego-синтонно, как к присущим их личности. В механизмах феноменов «уже виденного» и «уже пережитого», по-видимому, могут отражаться следовые воспоминания диссоциированных бессознательных переживаний.

Анализ поведения пациентов/пациенток с «височным» личностным расстройством обнаруживает наличие в детско-подростковом возрасте дезадаптивного поведения в школе, связанного с затруднениями в длительной концентрации внимания; уходы из дома, эмоциональная неустойчивость, конфликты со сверстниками. Характерны нарушения ночного сна: кошмарные сновидения, ночные страхи, сноговорение, снохождение, затянувшийся ночной диурез. У некоторых из наблюдавшихся нами пациентов в детском возрасте обнаруживались тенденция к поджогам мусорных ящиков, стремление разводить костры, непосредственно связанные с эмоционально-возбуждающим влиянием созерцания огня, оттенков света, мерцания пламени в определенном ритме, тепловых волн.