Лицо в тени
Шрифт:
Она усадила Марину в кресло, налила ей чаю. Поколебалась и все-таки влила в чашку немного коньяка. Сама она пила такую смесь, если очень сильно уставала и нужно было немного расслабиться.
Марина сделала глоток, поморщилась, понюхала чашку и поставила ее в сторону.
– Гадость.
– Ну и ладно, не пей, – засуетилась младшая сестра. Она была готова на все, только чтобы та не плакала. – Я тебе сейчас чистого коньяка налью…
– Да не надо мне ничего. Скажи – ты давно догадалась, что он хочет избавиться от Ильи?
– Только что, – грустно призналась Алина. – Неужели ты думаешь, что я бы молчала…
– Да,
– Про Катю?
Их взгляды встретились. Марина взяла чашку и сделала два больших глотка, забыв о том, что этот напиток ей не понравился. И только потом хрипло спросила, откуда Алина это узнала? Знали только двое – она и сам Андрей… Да и то, он знал не наверное, просто мог предполагать… Она ему ничего не говорила.
– Ну когда речь идет об Андрее, то ни о каких тайнах говорить нельзя, – напомнила ей Алина. – Сама же возмущалась, что он такой болтун. Наверное, догадался… Или ему это просто льстило. Как же – Васька оказался в таких дураках! Но ты-то как умудрилась завести от него второго ребенка?
– Да вот… Так.
– А мне сказала, что ни разу с ним не видалась за все эти годы.
– О боже… – Марина опустошила чашку и взялась за коньяк. Он отхлебнула прямо из горлышка – ей было уже не до церемоний. – Алинка, ты подумай – я столько вытерпела из-за сына… А если бы Васька еще и про дочь узнал?! Да я никому, никому на свете не сказала бы… Ни за что! Я даже себе думать об этом запретила!
– И ты так уверена, что Катя – дочь Андрея?
– Абсолютно. Такое всегда знаешь.
– И похожа?
– Уши точно такие же, – с нежностью произнесла Марина. Только, к кому относилась эта нежность – к дочери или к Андрею, разобрать было нельзя.
То, что она рассказала, все эти годы самой Марине казалось сном и бредом. Она скрывала это еще тщательней, чем имя настоящего отца Ильи. Только об этом настоящем отце кое-кто знал, включая Василия. А о том, что произошло, когда Илье было всего два года, не знал никто. Кроме нее самой и Андрея.
В ту осень, восемь лет назад, Марина стала часто болеть. Она простудилась еще в сентябре, но простуда перешла в бронхит, а затем у женщины появились подозрения, что ей грозит нечто более серьезное – может быть, воспаление легких. Она сидела дома с двухлетним сыном, как всегда, нигде не работала… Но выходить на улицу все-таки приходилось – в магазин, в детскую поликлинику, на прогулку с Ильей… И после каждой такой прогулки она возвращалась, едва держась на ногах. Осень выдалась отвратительная – уже в октябре выпал снег, с неба сыпалась колючая ледяная крупа, ветер был такой резкий, что насквозь прохватывал пальто и шарф. Она отчаянно кашляла, но боялась только одного – как бы при этом не заразить сына. Но мальчик отличался железным здоровьем – его не брали ни обычные детские болезни, ни даже самая элементарная простуда.
А тут еще Василий уехал на неделю в командировку. Марина сидела дома с ребенком и даже не всегда могла выйти в магазин – так ее одолевал кашель. Мать, навестив ее, увидела, в каком состоянии дочь, и поставила на своем: с Ильей посидит она, а Марина немедленно отправляется к доктору.
Врачей молодая женщина не любила и боялась. Почему – никто не знал. Но едва завидев белый халат, она сразу начинала воображать всякие ужасы. Обратиться к врачу – это значило для
И вот там она столкнулась с Андреем.
Встреча была такой неожиданной и нежелательной, что женщина сперва страшно растерялась. Она узнала Андрея, задев его локтем у прилавка и случайно повернув голову, чтобы извиниться. Но не извинилась и сразу же отвернулась. Марина надеялась, что он ее не узнает. Но он узнал.
И сразу же, с места в карьер, спросил о ребенке. Тут же – не отходя от прилавка, не поинтересовавшись, почему у Марины такой странный, болезненый вид, чем она занималась те три года, что они не виделись. Она машинально ответила, что родился сын. Мальчик здоров. Она с трудом нашла в себе силы добавить, что Илья считает своим отцом Василия и ее цель – сделать так, чтобы он так считал и дальше.
Андрей страшно расстроился. Сперва, заговорив с ней, он улыбался, но теперь улыбка погасла. Марина захотела уйти, и он вышел вместе с ней. Про больницу она уже забыла. С неба снова сыпалась какая-то мокрая гадость, у женщины кружилась голова, подкашивались ноги. Андрей настойчиво взял ее за руку, усадил в свою машину. Тогда у него еще была машина. Отвез в какое-то кафе.
Она все время порывалась уйти, но Андрей ее не отпускал. Женщина даже не могла потом вспомнить, о чем они говорили. Андрей, кажется, жаловался на свою незадавшуюся семейную жизнь, но подробностей она не помнила. Просил ее рассказать о себе, о сыне. Что она ему отвечала – тоже толком не понимала. У нее поднималась температура, ломило грудь и ей все было безразлично. Даже то, что в больницу сегодня она уже не попадет и что дома ее ждет встревоженная мать и двухлетний ребенок.
Наконец мужчина заметил ее болезненное состояние и предложил уйти из кафе. Андрей усадил ее в машину и повез куда-то. Она поздно поняла, что везет он ее к себе домой. Только когда вокруг замелькали знакомые дома, она попыталась возразить. Андрей сказал, что хочет с ней поговорить о чем-то важном, в кафе о таком не скажешь. И что они не могут разбежаться вот так – без объяснений, как полузнакомые люди, почти как враги. Он даже добавил, что когда-то повел себя подло и сам это понимает. Но разве он мог тогда знать, что она не будет избавляться от ребенка?
Даже эти дикие слова не произвели на нее тогда никакого впечатления. Марина была как в тумане и даже перестала кашлять. Грудь, ноги, голова – все наполнилось горячим, звенящим, почти приятным жаром. Андрей между тем сказал, что вообще-то он живет в другом месте, на квартире у жены, но везет Марину сюда, потому что родителей как раз нет дома. Они уехали в гости.
– Вот это я помню очень хорошо, – призналась теперь Марина. – Потому что это было сказано совсем как прежде.
Когда они добрались до квартиры, Марине стало так дурно, что ей, едва сняв пальто, пришлось сперва присесть, потом прилечь на широкую супружескую кровать родителей Андрея. Она никогда не думала, что еще раз вернется в эту квартиру, увидит знакомые стены, старые обои, услышит тиканье стенных часов – удивительно родное, хотя она бывала тут не так уж часто…