Лицом на ветер
Шрифт:
— Нет! Он не стал бы делать подобного! Зачем?
— Чтобы я не стала его невесткой и твоей женой… Он ненавидит меня… Он сильно меня ненавидит… Он уже был здесь три дня назад и проклинал меня, и желал мне смерти, и… и… Он ждёт, что местные парни убьют меня, или я умру с голода…
Гален молчал какое-то время, обдумывая услышанное, больше он не оспаривал её слов, верно, хорошо знал характер своего отца, и что от него можно было ждать.
— И кто? Кто был твоим хозяином?
— Тебе не понравится мой ответ.
— И всё же?
— Это
— Что? Зачем он это сделал? Почему именно ему? Что, нельзя было сделать всё по-другому? Найти кого-нибудь другого?
— Это была его месть мне… Он этого хотел. Он желал, чтобы я попала именно в руки римских легионеров. Он привёл меня сразу именно к ним, в их… казармы… — Она с трудом подобрала нужное слово по-германски. — И он купил меня… И он был не самым лучшим хозяином…
— Он бил тебя? Он делал тебе больно?
Рианн усмехнулась с горечью.
— Гален, он был моим хозяином, он делал, что хотел. Это было его право…
— Надо было убить его, перерезать ему глотку, отравить, и уйти оттуда!
Рианн помолчала немного, да, это тоже в её жизни было…
— Легко всё у тебя… Ты — мужчина… Вы все воюете между собой, а страдают женщины, мы расхлёбываем это всё… Страдаем, и должны с этим жить…
— Почему ты тут? Ты сбежала?
— Он сам дал мне вольную по завещанию…
— Он умер?
— Его убили наши…
— Слава Тору!
— И, Гален, я думаю, ты должен знать, я верю, что ты не расскажешь никому здесь…
— Что?
— Я жду ребёнка от него… от римского центуриона…
— Нет…
— Поэтому ты лучше не ходи ко мне, если твой отец узнает, что ты был у меня, тебе непоздоровится, а меня он просто убьёт. Он ненавидит меня. Он сделает всё, чтобы свести меня со света… А тебе надо жить, жить нормальной жизнью. Ты должен жениться, найди себе девушку, такую, чтобы она устраивала твоего отца. И женись. Пусть она рожает тебе сыновей, люби её и своих детей, корми их своей зайчатиной, будь хозяином и защитником им, а не мне. Со мной всё кончено, Гален, твой отец прав, меня убьют наши же парни, или я сдохну с голода со своим ребёнком…
Ты это прекрасно знаешь. Уходи, пожалуйста, прошу тебя… Спасибо тебе за всё, но ты не сможешь мне помогать украдкой от своего отца. Это не выход. Я сама вернулась, и я знала, куда возвращаюсь. Это был мой выбор. Прости меня… Уходи. Видно, богам было так угодно, чтобы я не стала твоей женой… Смирись, пожалуйста…
— Рианн, — он попытался перебить её, чтобы вставить что-то своё, но свенка не дала ему сказать, толкнула ладонями в грудь.
— Уходи!
Молодой свен ахнул от её толчка и болезненно согнулся, закрывая грудь рукой. В темноте Рианн не сразу поняла, что произошло.
— Гален, что случилось? Что с тобой? Это я сделала тебе так больно? Что? Что это? Гален?
— Нет… не ты… всё нормально…
— Нормально? Что случилось?
Она хотела помочь ему, но что сделать, не знала.
— Это старая рана… Я ещё не вполне здоров…
— Ты ранен? Где? Когда? Гален?
— Две луны назад… Мы напали на римский отряд на севере, и там меня ранили… У меня всё будто обошлось. Я вернулся живой, по крайней мере, а… — Он не договорил, и Рианн это поняла:
— А? Кто не вернулся? Кто погиб?
— Берен… Это был его первый бой, отец хотел, чтобы он обязательно принял участие, чтобы убил кого-то из них и стал воином… Ему бы вручили копьё… — Рианн нахмурилась. Берен — это был младший брат Галена, он был сверстником Рианн, ему должно было стукнуть восемнадцать вёсен в этом году. Выходит, Крикс потащил его в бой, и римляне убили его там. Вспомнился тот случай с римским центурионом, когда его ранили, когда он рассказывал Диксу про свена-мальчишку, что ранил его в живот. А что, если это был Берен? И вот так вот он погиб? Нет! Римлянина ранили раньше…
— Отец ездил в святилище, ему нагадали, что он ещё жив, что римляне держут его в плену, и его ещё можно вернуть, если постараться…
— Как? — Рианн удивилась, впервые слыша об этом. По крайней мере, её хозяин-центурион ни разу не говорил об этом, что они где-то держут пленных свенов. Зачем им это?
— Он не говорил мне… Но отец загорелся… Он что-нибудь придумает. Ты же знаешь, какой он упрямый.
Да, она об этом знала и непонаслышке.
— Не знаю, не думаю, чтобы они там, в крепости, держали пленных. Кому нужен мальчишка? Что он может знать? Что он может рассказать им? Скорее всего, если он и жив, то его уже продали куда-нибудь подальше…
— Я не знаю, но мы все живём надеждой…
Они разговаривали уже в полной темноте, с летнего неба сверкали звёзды, спускалась ночная прохлада. В домах по соседству давно уже горел свет, и топились очаги, только в доме Рианн было темно, холодно и голодно.
— Я ещё не доила… — шепнула она.
— Иди дои, я пойду домой… Не забудь спрятать мясо на холод или уж пожарь его… Хорошо?
В темноте Гален собрал всё своё, с чем пришёл, и свистнул собаку. Рианн какое-то время стояла в темноте одна, слушая, как уходил в калитку Гален. Какая-то непонятная тоска и жалость сжимали ей сердце. Она знала, что он больше не придёт и правильно сделает, если не придёт. Так и должно быть, ей нет места в его жизни.
* * * * *
Часть 23
В это лето малина созрела рано, и Рианн, заметив это, решила собрать немного первой её, принести домой, поэтому, когда пошла в лес за валежником, взяла с собой маленькую корзинку. После последнего дождя и ветра повалило несколько молодых берёзок и осинку, они высохли ещё на корню. Теперь Рианн перетаскивала их домой, чтобы стволы попилить на дрова и оставить на зиму, а сухими ветками и кроной, что торчала сейчас из травы корявыми тонкими пальцами, она топила очаг сейчас. Надо же было на чём-то готовить есть и обогревать каменный дом, ведь по ночам бывало прохладно.