Шрифт:
Юрий Купрюхин
Лидер
Утром было тошно. И физически, и морально. Пришлось чуть не за волосы стаскивать себя с кровати, собираться, неверными движениями натягивать что похуже - какая разница. В первый раз запирать комнату на все три замка, хоть брать там нечего. Ключи - на трубу. Ребята знают, где, пусть пользуются. Слава Богу - ни цветов, ни кошки, ни жены. Беспокоиться не о чем и не о ком.
Вернусь через год.
Толпа новобранцев перед автобусами. Лица без видимых признаков интеллекта. Тоска, как голод, чувствуется где-то посредине
Разделили, повезли. В автобусе всего семеро. Военные могут позволить себе быть нерентабельными. Черт с ними, не мои проблемы, а голова трещит, да еще насморк. Надо отвлечься. Недостатки надо использовать, а не критиковать. Особенно свои. Дам им тест с тонущей собакой. С кем мне предстоит стоять на страже свободы и демократии?
Этот тест он придумал и использовал во время каникул, когда зарабатывал на билет и целый месяц мотался водителем такси. Тогда он простудился, и почему-то всех пассажиров интересовало - где? Видимо, это был просто удобный предлог для начала разговора. Он говорил, что простыл, вытаскивая из проруби собаку. А спасенная собака укусила и убежала. Реакция на рассказ была самая разнообразная. По ней можно было кое-что узнать о собеседнике.
Первым в автобусе отреагировал на трогательную историю парень с вдавленным носом, явно зарабатывавший на жизнь боксом.
– Ну и кретин! Из-за какой-то шавки жизнью рисковать.
Не стоит начинать с конфликтов: пока прощу "кретина". Боксер есть Боксер.
Он привык для себя придумывать людям в момент знакомства прозвища вместо безликих имен. И своего имени не любил. Называл себя ОН.
– Подумаешь, собака! Я один раз тюленя спасал. Вы не поверите, а правда. Я его за человека принял, и ну тащить. Схватил за...
Это Клоун. Таким он будет до конца службы. До конца жизни. Типаж. Иногда с такими забавно, но обычно утомляют плоским навязчивым юмором, с большим количеством подробностей, особенно сексуальных. Анекдот он может рассказывать полчаса. И все будут смеяться. Первый раз, во всяком случае. Экстраверт.
Отметил это автоматически. Учась психологии, выработал в себе привычку определять в собеседнике тип психики и нервной системы.
Незаметно он разглядывал попутчиков, пытался дать им характеристики. Сосредотачиваясь, отвлекался от ощущения какой-то внутренней тревоги состояние, которое спортсмены называют "мандраж".
Вот этот наверняка интраверт. Молчит и смотрит в пол. Медитирует, что ли? Нынче это модно. Что же так на душе тревожно? На войну не пошлют - нет войны. Кормить будут. Платить будут. Может, психика, помимо сознания, готовит организм к возможным перегрузкам? Э, так этот парень рисует.
Заглянул в листок. Какие-то жуткие рожи в фуражках, упыри в военной форме. Солдат, с угодливым видом всаживающий шприц в зад офицеру... другую половину этого зада другой солдат почему-то брил.
Взял у Художника пять листков, нарисовал на каждом нечто неопределенное огурцеобразной формы и предложил:
– Погадать вам от нечего делать? Дорисуйте, что вы здесь себе представляете, и я о каждом по рисунку что-нибудь скажу.
Этот был сильно упрощенный психологический тест Роршаха.
Слово "погадать" действует безотказно. Все разобрали листочки. Он пока рассматривал не названного пухлого блондина с растерянным выражением лица. Надо было дать ему достойную кличку. В школе таких звали "пончиками". Пусть будет Пончик.
Пончик первым отдал листок. Там туманное нечто конденсировалось в ядерный гриб.
Все было до неинтересности предсказуемо: Боксер, конечно, увидел боксерскую перчатку. Фермер дорисовал ушки, хвостик и пятачок. Клоун тщательно вырисовал огромный фаллос, возвышающийся над казармой как восходящее солнце. Последним отдал свой рисунок Художник. На его листке все пассажиры автобуса бежали к катафалку, радостно размахивая тем, что каждый изобразил на своем рисунке. Сам Художник стоял у борта катафалка и белой краской дописывал на его черном борту надпись: "Домой!". Автор теста стоял в стороне.
Жутковатый получился рисуночек.
Еще два часа их везли, и он вдохновенно и весело врал о склонностях и привязанностях каждого - по рисункам. На эту тему ему было что вспомнить, и ребята хохотали. Наконец, автобус подкатил к сплошной бетонной стене, ворота раскрылись и...
...захлопнулись, отрезав радости мирной жизни. Скупая мужская... а... а... пчхи! Нет, не слеза, скатилась на еще не форменную одежду, и он вытер ее гражданским носовым платком. Вот он, страшно секретный объект, который мне предстоит самоотверженно охранять от врагов свободы.
Во дворе, где было много травы и цветов, уже ждал их молодой лейтенант. С интеллигентным лицом и пытливым, а может, любопытным взглядом. Кого-то напоминал.
Ну, конечно. Любимый герой. Вновь вернувшийся к оружию. Во всяком случае, вновь надевший форму. Оружие теперь может принимать Бог знает какие формы.
Лейтенант негромко приказал построиться в шеренгу. Почти что попросил. И пока они довольно бестолково разбирались по росту, не подгонял, не делал замечаний, а внимательно всех рассматривал. Этак доброжелательно.
Как смотрит! Хорошее лицо. Доброе. Точно так же смотрел на подопытную один наш преподаватель перед тем, как вживлять бедной собачке электроды.
Их повели в душевую. Кафель, безликая стерильность. Шесть кабинок. Он вошел первым и только отрегулировал воду, как она стала ледяной. Это в соседней кабине Художник включил горячую. Температура воды во всех кабинках была взаимосвязана. Она менялась у всех, как только кто-нибудь начинал вертеть кран. Стали договариваться, переругиваться.
Что за бестолковый народ! Ведь так просто все отрегулировать, если кто-то один начнет руководить. Стоп! Да ведь это же тест! На первом курсе проходили. Тест на распознавание неформального лидера в малой группе. Лидера что, сделают сержантом? Не хочу. Пусть командует Боксер. Ему хочется, и он уж скоро сообразит, что надо делать.