Лидерство во льдах. Антарктическая одиссея Шеклтона
Шрифт:
Люди работали до пяти часов вечера, а затем вернулись в лагерь, неся с собой все добытое имущество. Пока они шли, Херли заметил примерно в тысяче ярдов справа от них большого тюленя. У Херли не было с собой ружья, поэтому пришлось взять деревянную палку и с ней идти на зверя. Подойдя достаточно близко, он оглушил животное дубиной, а затем размозжил ему голову киркой. На обратном пути к лагерю таким же способом удалось убить еще двух тюленей.
К сожалению, с корабля получилось вытащить очень мало еды. Большая часть провизии находилась между палубами в том месте, которое когда-то было «Ритцем». Добраться до него можно было только одним способом — пробив палубу, которая кое-где достигала
Почти тут же начали всплывать ящики с провизией. Первой добычей оказалась бочка с грецкими орехами. Затем на поверхность удалось вытащить ящик с сахаром и коробку с пищевой содой. К концу дня они спасли и перевезли в лагерь около трех с половиной тонн муки, риса, сахара, ячменя, чечевицы, овощей и варенья. Эта был фантастический трофей, и вся команда торжествовала. В честь события Грин приготовил карри из тюленя. Но уже после первого глотка мало кто смог продолжить праздничную трапезу. Грин на радостях положил туда в три раза больше карри. Маклин писал в дневнике: «Мне пришлось все съесть, потому что я был голоден, но теперь у меня во рту все горит, и горло пересохло от жажды».
Работы по спасению имущества пришлось прекратить днем 6 ноября, когда с юга подступила снежная буря и всем пришлось укрыться в палатках. Это была первая снежная буря, которую они встречали на льду. Палатки тряслись и дребезжали, а людям внутри из-за нехватки места и лютого холода приходилось жаться друг к другу. Единственная ободряющая мысль поддерживала странников: буря несла их на север, к бесконечно далекой цивилизации.
Шеклтон вместе с Уайлдом, Уорсли и Херли подсчитали запасы еды, и выяснили, что у них около четырех тонн припасов, не считая концентрированных пайков, предназначавшихся для трансконтинентального отряда из шести человек и оставленных Шеклтоном на черный день. По их расчетам, этой еды вполне хватало для полноценного питания в течение трех месяцев. И поскольку количество тюленей и пингвинов вокруг лагеря с каждым днем только увеличивалось, было решено следующие два месяца питаться усиленно.
Так они планировали дожить до января — середины антарктического лета. Шеклтон был уверен, что к этому времени станет ясно, как поступить дальше и какая судьба их ждет. Окончательное решение нужно будет принять, пока еще есть время до наступления зимы.
Все зависело от того, куда будет дрейфовать льдина. Движение паковых льдов могло продолжаться на северо-запад и вынести их к Антарктическому полуострову. Или же к Южным Оркнейским островам, на пятьсот с лишним миль севернее. Однако по какой-то причине дрейф паковых льдов мог вообще прекратиться, и тогда они рисковали остаться примерно на том же месте. В конце концов, течение могло сменить направление, и их унесло бы от земли на северо-восток, или, что еще хуже, на восток.
Что бы ни произошло, январь для них должен был стать точкой невозврата. Если их принесет к земле, к этому времени вокруг должно быть достаточно воды, чтобы спустить шлюпки и доплыть до самого надежного места. Это казалось разумным, по крайней мере в теории. Если лед прекратит движение, то и об этом они узнают к январю. И тогда, чтобы не проводить зиму во льдах, отряд бросит шлюпки, взяв с собой только небольшую плоскодонку, построенную плотником. Они срочно выдвинутся к ближайшей земле, используя плоскодонку для перевозки вещей через открытую воду, которая встретится им на пути. Конечно же, это рискованно, но все же лучше, чем зимовать на льдине.
Третий вариант не предвещал ничего хорошего. Если льды унесет на северо-восток или восток и не удастся спустить шлюпки на воду, придется провести зиму на дрейфующей льдине, пытаясь каким-то образом пережить полярную ночь с ее жестокими холодами и свирепыми бурями. Суждено ли этому случиться, предстояло узнать к январю. И тогда у них останется время, чтобы запастись мясом на будущее. Но все старались даже не думать о таком развитии событий.
Глава 11
Фрэнка Херли неспроста позвали на столь важное обсуждение ситуации с провизией. Он был приглашен не из-за своего антарктического опыта — в экспедиции нашлось бы несколько более знающих людей, например Альф Читэм или Том Крин. Его позвали, потому что Шеклтон не хотел настраивать его против себя. И это красноречиво говорило еще об одной из основных черт характера руководителя экспедиции.
Он был поистине бесстрашным в физическом плане человеком, но патологически боялся потерять контроль над ситуацией. Отчасти это объяснялось его гипертрофированным чувством ответственности. Его мучила вина за то, что экспедиция оказалась в бедственном положении, и он понимал, что должен спасти своих людей. Поэтому был чрезвычайно внимателен ко всем, кто потенциально мог разрушить сплоченность коллектива. Шеклтону казалось, что если среди членов экипажа возникнут какие-то разногласия, то в случае кризиса люди уже не смогут работать слаженно, что сведет борьбу за выживание к полному поражению. Поэтому он был готов на все, чтобы сохранить команду сплоченной и держать ее под своим контролем.
Талантливый фотограф и прекрасный работник, Херли был очень падок на лесть. Его следовало часто хвалить и делать все, чтобы он чувствовал себя важным для команды человеком. Понимая это, Шеклтон, возможно, даже придавал ситуации слишком большое значение. Он думал, что если проигнорировать эту черту Херли, то ему может показаться, будто им пренебрегают. И тогда он начнет транслировать свое недовольство на остальных. Поэтому Шеклтон часто спрашивал мнение Херли по разным вопросам и не забывал положительно оценивать его работу. Он поселил его в своей палатке, что льстило снобизму Херли и во многом лишало возможности замечать потенциальное недовольство других членов команды.
Еще несколько распределений по палаткам были сделаны специально, чтобы избежать конфликтов. Шеклтон жил в палатке номер один вместе со штурманом Хадсоном, физиком Джеймсом и Херли. Никто из них до сих пор не создавал неприятностей, но Шеклтон чувствовал, что они могли стать источником разногласий, если бы проводили с остальными больше времени.
Хадсон оставался верен себе — простоватый и слегка раздражающий всех вокруг. Из-за недостатка проницательности его попытки шутить выглядели скорее глуповатыми, чем смешными. Он уделял много времени внешнему виду, хотя на самом деле не был уверен в себе. Эта неуверенность делала его довольно эгоистичным, он совершенно не умел слушать других. Мог с легкостью прервать любой разговор, чтобы вставить пару слов о себе, даже если это не имело никакого отношения к теме беседы. Из-за эгоизма ему было трудно понять, когда именно над ним подшучивали, как в том случае, за который он получил свое прозвище, Будда. Как ни странно, ему нравилось, что его разыгрывали, ведь это делало его — пусть ненадолго — центром вселенной. Шеклтону не особо нравился Хадсон, но он предпочитал терпеть его, нежели сталкивать лбами с остальными.
Что касается Джеймса, наверное, ему не стоило вообще отправляться в экспедицию. В прошлом он жил в академическом мире, да и вырос в тепличных условиях. Будучи способным, преданным науке ученым, он оставался неумелым и немного ленивым в житейских вопросах. Часть экспедиции, связанная с риском и привлекавшая большинство других членов команды, была ему неинтересна. По характеру он представлял собой полную противоположность Шеклтону. И ради его же блага Шеклтон решил поселить Джеймса в своей палатке.