Лигорская Ведьма
Шрифт:
Старуха достала из-под стола одну из раритетных моделей мобильных телефонов и ответила: «У меня свой имеется, только дело тут больно щекотливое. Наш род берет свое начало от древних жриц, со временем мы подпортили свою родовую кровь, но через каждые четыре поколения по женской линии рождается девушка, которая обязана хранить знания горных жриц».
Я недовольно ответил: «Ну и передай ей свои знания, я-то тут при чем?»
Бабка как-то хитро посмотрела на меня и продолжила: «Понимаешь, Вован, добровольно дар никто не примет. В процессе передачи ведьминого дара человек должен находиться в состоянии аффекта». Я посмотрел на собеседницу как баран на новые ворота и уточнил: «Что ты имеешь в виду?» Бабка мечтательно ответила: «Было бы замечательно,
Я, размахивая руками, нервно ответил: «А ты о последствиях подумала? Да за такие дела отправят меня лет на десять лес валить куда-нибудь в Архангельск!»
Старуха, вставая с места, тихо сказала: «Да не будет никаких последствий, Вован! Девочка, как только осознает, что я наделила ее сверхчеловеческими способностями, будет благодарна нам всем по гроб жизни…»
Я, отнекиваясь, пошел к двери и не оборачиваясь сказал: «Нет, бабка, извини, но красть я никого не буду». А сам подумал про себя: «Наглая старушенция, хоть бы денег предложила, меня и так Калган за прошлогодний долг по всей округе разыскивает, грозит на ножи поставить». Ведьма, не вставая со стула, громко сказала: «Есть у меня машина, продашь ее и рассчитаешься с Калганом за долги».
Я тут же развернулся, подошел к бабке и, широко улыбнувшись, спросил: «Вот сразу бы так! Что за машина?» Ведьма, положив руки на колени, ответила: «А я почем знаю? Машина как машина, стоит у меня в сарае с незапамятных времен, не сгнившая, под чехлом, мне она вместе с домом отошла».
Я тут же помог бабке подняться со стула и, нежно поддерживая ее за локоток, уважительно проговорил: «А ну-ка пойдем посмотрим на твою технику». Старуха кряхтя встала с места и не спеша потопала к сараю. Дождь на улице лил как из ведра. Укрываясь куском картона, мы доковыляли до сарая. Откинув старый брезентовый тент, я обомлел: передо мной под слоем пыли стоял старый горбатый запорожец годов примерно пятидесятых. Внимательно посмотрев на авто округлившимися глазами, я растерянно перевел свой взгляд на бабку, которая стояла рядом, виновато опустив голову. Медленно набирая воздух в грудь, я, хлопая ресницами, проговорил: «Бабка, это что?» Ведьма, пожав плечами, тихо ответила: «Машина…» Я, указывая на запорожец пальцем, ответил: «Это! Не машина! Это металлолом!» Бабка, разводя руками, сообщила: «Но больше у меня ничего нет…» Я, усмехнувшись, заметил: «На нет и суда нет… Я за твою рухлядь, которая ничего не стоит, под статью подписываться не собираюсь…» Старуха, отмахиваясь, ответила: «А жизнь твоя сколько стоит? Я ведь тебя, дурака, от верной гибели уберегла…» Я с интересом спросил: «Это каким же образом?» Та ехидно ответила: «А вот до перевала дойдешь и узнаешь». Посмотрев на часы, я махнул рукой и громко сказал: «Короче, бабка, я и так тут с тобой целый час потерял, некогда мне, пошел я…»
Выходя из сарая, я, прикрывшись картоном, направился к выходу. Открывая калитку, вдруг услышал ведьмино напутствие: «От судьбы не скроешься, милок, а долг завсегда платежом красен, помни об этом».
Я усмехнулся и подумал про себя: «Ищи другого дурака, а я сюда больше ни ногой…» Бабка прокричала в ответ: «Не ранее чем через два дня ты постучишься ко мне в дверь! Дурак ты и есть дурак! Пива много не пей, перегар терпеть не могу…» Я, мотая головой, громко засмеялся и крикнул в ответ: «Мечтать команды не было!»
Глава вторая. Ошибка или судьба…
По дороге к перевалу я вдруг услышал чьи-то крики. Вдалеке показалась фигура: человек в папахе бежал ко
Я ринулся навстречу и громко крикнул в ответ: «Где камнепад?»
Парень, подбежав ко мне, остановился, нагнулся и тяжело дыша ответил: «В ущелье за перевалом. Из-за ливня почва сошла, ну и понеслось, минут сорок уже валит. Слава богу, я овец на холмы отвел».
Я остолбенел, сел на землю и проговорил в никуда: «Выходит, права бабка… Если бы она меня не тормознула, лежать мне сейчас глубоко под завалами…» Парень сдвинул папаху и, примостившись рядом, спросил: «Какая бабка? Ты о чем, Вован?» Я ошарашенным взглядом посмотрел на парня и тихо ответил: «А, это ты, Асхад? Я тебя в этом прикиде не признал. Где бурку с папахой отжал?» Парень снял папаху, ударил ей о колено и гордо ответил: «Дедова бурка, а папаху сам сшил…» Я отрешенно ответил: «Молодец, Асхад, может, скоро свое ателье откроешь по пошиву национальной одежды…»
Парень задумчиво посмотрел на меня и с интересом спросил: «Ты думаешь, будут покупать?» Я остекленевшими глазами посмотрел на Асхада и задал встречный вопрос: «Что покупать?» Асхад, уставившись на меня, добавил: «Как что? Национальную одежду…» Я, медленно вставая, ответил: «Конечно будут, у нас таких модников, как ты, полстраны…»
Асхад радостно вскочил с места: «А что, неплохая идея. Я пока папаху сшил, все руки себе исколол, но зато вещь получилась что надо».
Я взял папаху, покрутил ее и со знанием дела ответил: «Действительно, хорошая вещь. Чувствую я, что мы на пороге открытия нового стиля на небосклоне мировой моды». Асхад, хлопнув в ладоши, подпрыгнул на месте и с радостью сказал: «Ты действительно так считаешь?» Я тяжело вздохнул, вернул папаху Асхаду и, трагически посмотрев на него, сообщил: «Шучу, конечно, на кой хрен нужна твоя национальная одежда, когда все рынки забиты китайским тряпьем?»
На лице Асхада застыла гримаса безысходности, его телячьи глаза покраснели, и он с обидой спросил: «Ты что, стебался надо мной, когда говорил про ателье и новый стиль?» Я с грустью посмотрел на Асхада и честно ответил: «Да, Асхад, стебался. Идея пошива национальной одежды обречена на вечные страдания». Асхад сплюнул на землю и нервно сказал: «Ну и сволочь же ты, Вован, гнилой, как прошлогоднее яблоко!» Я развел руками и с сарказмом проговорил: «Я тебя, дурака, с небес на грешную землю вернул».
Асхад, уходя, недовольно пробубнил: «Да пошел ты… А я еще хотел эту сволочь на пиво пригласить…» Услышав заветную фразу, я подскочил к Асхаду и, обнимая его за плечо, весело сказал: «Да ты что, родной, шуток не понимаешь? Я же не со зла, просто хотел настроение тебе поднять. Я же понимаю, какой шок ты испытал от этого форс-мажора». Асхад скинул мою руку с плеча, остановился и спросил: «Какой еще форс-мажор?» Я, хлопнув его по плечу, ответил: «Как какой? Камнепад, конечно, тебе же чудом удалось спастись! Да, кстати, откуда у тебя деньги на пиво?» Асхад доверчиво ответил: «Ну, мне премия полагается, я же отару из трехсот овец от верной гибели уберег. И никакого чудесного спасения не было: я с самого утра стадо на холмы повел, хотя председатель мне сказал, чтобы я шел в ущелье, там трава сочнее».
Я, мгновенно прикинув все за и против, взял Асхада под руку и, нагоняя тень на белый день, негромко начал: «Асхад, значит так, председателю скажешь, что, рискуя жизнями, мы с тобой вдвоем вывели отару из-под камнепада».
Асхад, приоткрыв рот, посмотрел на меня и загоготал: «Балабол ты, Вован, всю жизнь пытаешься на чужом горбу в рай въехать! В наших горах даже у скал есть уши, все равно рано или поздно все выяснится». Но я, уводя Асхада по тропе, продолжил: «Ты пойми, родной, пока все выяснится, ты уже знаменитым кутюрье станешь. Чем ты хуже Армани? Или Юдашкина? Займешь мировую нишу по пошиву национальной одежды и прославишь наше село на весь мир».