Лихачи, или Черный ворон, я не твой
Шрифт:
– Ты кого проверять вздумал?
И плевать, что от нее разило перегаром. Он виноват перед ней, а не наоборот, значит, все стерпит.
– Не понимаю, о чем ты говоришь? Никого я не проверял…
– А Вадим?! Зачем ты его ко мне подсылал?
– Он сам приехал, – смутился Мирон.
– Конечно, сам. Ты его попросил, и он сам приехал… Конечно же, ты знаешь, что я его сковородкой по голове?
Судя по его бледному виду, Мирон это знал. Но сопротивлялся с упорством
– Не знаю…
– И в пароходство ты не ходил.
– Ходил! Вот тебе крест, ходил!.. Наше судно пришло, послезавтра срочно в рейс…
– Это правда? – всколыхнулась Римма.
Теперь ей было совершенно наплевать на идиотские странности Мирона. И вообще, пусть катится ко всем чертям со своими дурацкими проверками. Но сначала пусть возьмет ее под свои алые паруса.
– Зачем я буду тебе врать?
– И ты хотел проверить, буду ли я тебе верна, пока ты будешь в рейсе?
– Да… То есть нет…
– Да… Татьяна у меня была, она рассказала, как ты ее проверял. И почему она от тебя ушла… А если бы я от тебя с Вадимом ушла?
– Знаю, что ненормальный, но не могу ничего с собой поделать, – сник Мирон.
– А надо что-то делать… К тому же мы не договаривались, что я буду ждать тебя на берегу. Мне домой надо…
– Но ты бы потом приехала, когда я вернусь. – Он с надеждой глянул на нее.
– Нет. Я домой не поеду. Мне за границу надо.
– За границу?
– Да.
– Надолго?
– Навсегда… Помнишь, я тебе говорила, что меня мой парень бросил. Так вот, это правда. Но не вся. Он не подумал, что я могу отомстить. А я отомстила. И очень жестоко. Я украла его деньги. Не все, конечно, но очень много…
– Украла?
– Да, чисто по-коммунистически, экспроприация экспроприированного. Он – бандит, он грабит и убивает…
– Кошмар! – ужаснулся Мирон.
– Я ехала в Адлер, чтобы оттуда попасть в Грузию. Ты должен понимать, что мне нужно спасаться бегством. Но я нашла пристанище у тебя…
– Значит, ты меня использовала.
– Да, сначала я хотела тебя использовать. А когда появился твой Вадим и стал ко мне приставать, я поняла, что люблю тебя и никогда не смогу тебе изменить. Никогда!
Римма говорила, а сама мысленно жалела о том, что находится здесь, а не на вступительном экзамене в театральное училище. Сама чувствовала, что играла великолепно. Даже слезы на глазах выступили – столько в ней было фальшивой, но красиво оформленной искренности.
– Так ты уедешь за границу? – страдальчески спросил Мирон.
– Да… Денег у меня много, куплю небольшой домик где-нибудь в Турции. А может, в Иране…
– Туда не надо, – мотнул он
– А куда надо?
– Мы на Кипр идем. Там лучше всего. Там и русских много. И домик хороший можно купить… А я буду знать, где ты…
– Будешь знать? Да, ты будешь знать! И это чудесно!.. А может, ты бросишь все и переселишься ко мне, на Кипр. Будем жить вместе, у нас будут чудные дети…
– А мой город? А эта квартира?
– Квартиру можно продать. Но делать этого не нужно. Мы будем прилетать сюда…
– Но тебе же нельзя?
– Почему? Я же не преступница. Я не в розыске. А то, что бандиты меня ищут, так они только в кино такие страшные, а на самом деле – тьфу…
– А ты хочешь со мной?
– Хочу ли я?! Как я могу этого не хотеть, если только с тобой я могу быть счастливой?
– Тогда нам надо собираться, – засуетился Мирон. – Прямо сейчас.
– Куда?
– На корабль.
– Но ты же сказал, что послезавтра.
– В день отправки я тебя провести не смогу. А сейчас можно. Я знаю одно место, где тебя никто не найдет. Но ты должна сидеть тихо, как мышка…
– Два дня?
– Двое суток…
– Тогда я собираюсь?
Римма готова была просидеть в тесном корабельном закутке хоть неделю, хоть две, лишь бы только ее мучения сменились радостью победы, а не разочарованием поражения…
Каракулев ждал Андрея в кабинете оперуполномоченных уголовного розыска. Его привели сюда под конвоем, в наручниках, как особо опасного преступника.
– Да, наломал ты дров, братец. Синицкого избил, из-под стражи сбежал. Зачем, спрашивается?
– А чтобы вы не скучали…
– Да, развлек ты нас, Андрюша… А подружка твоя не глупая. Мы вас по казанскому направлению искали. А потом смекнули, что за нос нас водите. Пробили по Селиверстовой, узнали, что здесь она, а не в Казани. Я сюда приехал, с местными договорился. Только подъехали к дому, и ты тут как тут…
– И не только я.
– И подруга твоя лихая тоже.
– Еще и Селиверстова…
– Она тоже, – ободряюще улыбнулся Каракулев. – Разговаривал я с ней. Да, есть у тебя алиби, не мог ты вместе с Казимировыми участвовать в ограблении. И убивать не мог…
– Я же говорил, что меня подставили.
– Говорил-то говорил… Но Колечкин свою линию гнет.
– Потому что в сговоре с Казимировым.
– Ну, не в сговоре. Может, компромисс у них…
– У них компромисс, а мне век воли не видать, так, что ли, получается?
– Да ты не переживай, разберутся с тобой.