Лихорадка
Шрифт:
— У меня брат похож на тебя. — Она потерла нос указательным пальцем. — Был. Или есть. В карантине. У него губы синие, когда он мерзнет.
— Я уже согрелся, — соврал Руслан.
— Холодно. — Она поежилась. — Идем к нам в комнату. Там тепло.
— Нельзя, — пробормотал он.
— Почему? Идем…
И она уверенно пошла по коридору, а он, поколебавшись, последовал за ней. Она была очень наивна для своих лет. Совершенно домашняя, какая-то нездешняя девочка. Глупая. А может, немножко святая. Надо быть святой,
Руслан вдруг подумал, что огромное мужество заключается в этом ее халате, и пижаме, и готовности быть такой, как обычно, посреди сиротского быта, куда ее ни с того ни с сего забросила судьба. Посреди того, что творится с человечеством. Быть собой в спокойной уверенности, что если мир можно обустроить в отдельно взятой комнате — то и в глобальных масштабах все как-нибудь образуется.
— Только тихо. Все спят.
Она уверенно пригласила его внутрь. Как дома, наверное, позвала бы к себе в комнату — посмотреть книжки, или альбомы, или еще что-то. Руслан вошел, не смея отказаться. Комната была типовая, такая же, как у парней, и на пяти кроватях спали, натянув одеяла до ушей, неразличимые в темноте девчонки. Шестая койка пустовала.
Здесь было тепло, даже душно. Гораздо теплее, чем в коридоре, и несравнимо теплее, чем в комнате-складе. Щели в раме были забиты тряпками и заклеены газетными полосками.
Девочка указала ему на стул. Руслан сел, зажав холодные ладони между коленей. Девочка опустилась на кровать, и сетка скрипнула.
— Что-то случилось? — спросила она еле слышно.
Он подумал. Потом кивнул:
— Мы, наверное, уедем отсюда.
— Мы же только приехали!
— Кажется… — Он заколебался, на этот раз не желая пугать ее. — Кажется, кто-то из старших видел… здесь, за перевалом…
Он замолчал.
— Кого? — Она явно не хотела сама додумывать худшее.
— Мертвяков, — признался Руслан.
— Не может быть! — Она судорожно сжала край одеяла. — Здесь же никого не было… Только здоровые…
— Значит, кто-то был. Или пришел. Или приехал. Короче, их видели. А поскольку перевал вот-вот закроется, то…
Она поднесла ладонь к губам. Кто-то из спящих застонал и повернулся во сне.
— Но мы успеем, — сказал он, чтобы ее успокоить.
— Мы попадем в карантин, — ответила она безнадежно.
— Не обязательно. Но если мы останемся здесь — то наверняка попадем в карантин, само это место станет карантином, да и вообще…
— Я бы ни за что не осталась здесь с мертвяками. — Ее передернуло.
Корпус понемногу наполнялся звуками. Где-то текла вода в жестяной поддон. На кухне включилась газовая колонка. Все чаще хлопали двери.
— Как тебя зовут?
— Зоя.
— Ты поаккуратнее с парнями. Здесь есть такие, что…
— Я знаю, — сказала она просто. — Думаешь, я не разбираюсь в людях?
— Не
Она упрямо помотала головой:
— Разбираюсь… Ты, например…
Она не успела закончить фразу. В коридоре чихнул и затрещал динамик.
— Подъем! — рявкнул бессонный злой голос. — Подъем, всем вставать! В программе произошли изменения, мы уезжаем!
В столовой всем выдали сухой паек — по пачке печенья, сырку и паре вареных яиц. Яйца, по-видимому, сварили еще вчера — они были холодными и тяжелыми, как булыжники.
Водители разогревали двигатели автобусов. Было еще темно, выхлопные хвосты сизо мотались в свете фонарей.
— В каждый автобус — по ящику воды! Сопровождающие групп, возьмите воду и стаканы!
Руслан зашел в свою комнату за рюкзаком и испытал моментальное удовольствие от того, что эта палата, эта кровать, залитая мочой, и эти соседи больше не будут портить ему жизнь. Ни Джеку, ни Пистону не было до него дела — они висели на подоконнике, высматривая что-то в медленно сереющем мраке.
— Я вроде видел, — неуверенно сказал Хрустик. Джек тяжело глянул на него. Хрустик проглотил язык.
— Если ветер с той стороны, то может лихорадку принести, — пробормотал Пистон. — По ветру.
— До ветру! — зло рявкнул Джек. — Кретины косорукие, не могли выжечь пару мертвяков…
— Может, их не пара, — сказал Пистон. — Мы не знаем. Может, их пара десятков. Там вроде старая турбаза, ну, что от нее осталось…
Джек плюнул на пол.
— Уматываем отсюда, — сказал сквозь зубы. — Полгода сидеть взаперти с мертвяками — на фиг.
Они вышли, не глядя на Руслана. Тот вздохнул с облегчением, поискал на полке фанерного шкафа свою вязаную шапку и не нашел. Беззвучно застонав, заглянул под кровати; шапка нашлась у дальней стены, ею, кажется, играли в волейбол, а больше ничего. Ничего страшного.
Он отряхнул шапку от пыли. Автобусы начали заунывно сигналить — Руслан не видел их, окно комнаты выходило на другую сторону. Сам собой погас свет — наверное, вырубили электричество по всему корпусу. В сереющем сумраке проступил лесок на склоне напротив и крыша генераторной — где-то там техник видел мертвяков.
Руслан бегом спустился по лестнице. Дверь туалета стояла распахнутой настежь. Руслан заскочил — на секунду.
Туалет был просторный, кабинки разделялись фанерными стенками. Между стенками и полом оставалось сантиметров двадцать пять, чуть больше — между стенками и потолком. Как только Руслан закрыл за собой задвижку кабинки — в туалет вбежали, топая, несколько человек.
Тусклый свет проникал из высоких окошек, забранных стеклоплиткой. Послышалось сдавленное хихиканье, дверь кабинки чуть дернулась, и в щель между дверцей и полом Руслан увидел две пары ног в знакомых ботинках.